Александр Тюрин - Каменный век

— Ползи сюда, гад, и моего Кота захвати.

Дядя Витя вернулся обратно и с виноватым видом протянул обмякшее тельце Кота. У робика на белоснежном лбу было неприятное, похожее на какое-то насекомое, черное пятно.

— Пал смертью храбрых, герой, — подытожил дядя Витя. Устроил короткое замыкание, мне и себе. Полметра до запасного выхода не хватило. Теперь полный порядок.

— Единственного друга убил. А ну, не держи его своими лапками, жаба. Аккуратно положи,— Мелания с трудом продышала комок в горле,— убью тебя, гад.

— Подожди, не убивай меня, гада, — по его голосу было непонятно, шутит он или действительно стал дебилом. — Мы с тобой в самой что ни на есть вакуумной камере, она же камера хранения. Именно здесь Николай Епифанович держит суперинтерфейс вместе с “костюмом ангела”. Как можно было уже догадаться, эта комнатка с секретом. При попытке вынести суперБИ или другое имущество, срабатывают датчики. И тогда камера задраивается, как космический корабль. Датчики, кстати, и приняли твоего кота в сапогах за это самое имущество. Оп, и законопатили все выходы. Теперь будем ждать утра, сказки сказывать.

— Это все? — уточнила Мелания.

— А вот и не все. Если вор пытается прорваться отсюда на волю, включается, так сказать, антиворовская автоматика. И весь воздух отсюда вылетает, тю-тю. Достаточно огонька, искорки — здесь образуется полный вакуум и вор просто лопается, как перезревший помидор. Теперь ясен смысл сравнения этой комнатки с космическим кораблем? Единственное отличие, что космос не снаружи, а внутри. Шурупишь?

— Ты хочешь сказать, что выбраться из этой камеры нельзя?

— Хочу, и больше того, сказал. Теперь ее можно открыть только снаружи, из лаборатории.

— И вакуум настоящий получится? — спросила от нечего делать Мелания.

— Тут уж без всяких приписок.

— Сволочь ты эталонная. В парижскую палату мер и весов тебя, под колпак,— разругалась Мелания.

— Согласен, разделяю мнение, готов подписаться под каждым словом. Но ведь неинтересно играть, если все вокруг подмахивают.

“Куда ты, “К2”, советчик непрошенный, запрятался? Что же мне из-за этого законченного придурка пропадать?”.

Мелания скинула шлем и еще пнула его пару раз.

— А меня не надо,— сказал дядя Витя и, наконец, узнал ее.— Девка-богатырка, она самая,— голос его совсем помягчал.— Девка-богатырка-а-а.

— Ты это прекращай. Слышать тебя не могу,— строго предупредила Мелания и навела на его нос горелку.— Чуешь, жареным пахнет. Сейчас как спалю рубильник! Все из-за тебя, кувалда.

Несколько минут было заполнено звенящей холодной тишиной. Дядя Витя выдавил из ссадины на ладони чуть-чуть голубоватой жидкости, потом перехватил напряженный взгляд Мелании и старательно ощерился.

— Не бойся меня, деточка.

— Ладно уж, пошебурши. Значит, в тебя залили искусственной, подлинно научной, или как там ее, крови. Вставили пару шлангов с двух сторон, один нагнетает, другой откачивает.

— Ну, правда. Что тебе с того? — бесцветно отозвался дядя Витя.

— Вот потому ты и стал у меня под ногами путаться, козел дрессированный. В тебя ж оболочки вселились. Ты ж для них как животное подопытное. Белка и Стрелка.

— О чем ты, тетка? Не бреши. Смеляков считает меня хорошим пилотом.

— Ну да. Был идиот, а стал пилот. Товарищ Смеляков чувствует себя папой Карло.

— Не тем местом думаешь, тетя. Новые возможности он мне дал? Дал. Натаскивал, понимаешь, тренировал. И вообще он меня из шкафа вытащил. А нынче я — супермен, понятно? Могу добежать до потолка и вернуться назад без травмы. Могу опустить голову в ведро с водой и не вынимать в течение семи минут. Не поморщившись, вырву себе зуб пальцами. Стоять на одной руке — нет проблем. Плюнуть ядом точно в глаз врага — запросто. Количество звуков, произнесенных за час каким-нибудь болтуном — подсчитаю тютелька в тютельку, причем в фоновом режиме.

— Ну, мастер-плевака, не забудь добавить — если браслет имеется, суперинтерфейс. А он, между прочим, мой. А помнишь, Вить, в аэропорту я сказала, что ты красивый? Хоть ты и загаженный был с ног до головы. Я ведь теперь поняла смысл этой фразы. Красивый внутри. Была ведь своя, незаемная сила.

— Скажи ему слово “дракон”,— синтетический голос “К2” вдруг проник в токер. — Дракон…

— Дракон?.. Ну-ка, Виктор, что такое “дракон”?

Дядя Витя ничего не понял, даже дурашливо свесил нижнюю челюсть. Но потом его лицо смялось, как бумага. Вид неожиданно стал жалким.

— Интересный вопрос, и ответ должен быть интересным. Что-то крутится перед глазами, а назвать не могу… Один раз уже собирался вспомнить, когда летел в “Гнездо-2”, но схлопотал по своей голове каблуком… Дракон — это не я, но продолжение моих рук, ног, сердца, дыхания.