Станислав Соловьев - Сумеречная лощина

И тогда я решился вновь пойти в коридорную темноту, как ни боялся я этого. Страх притупился полудремной вечностью, и я пошел искать заветную дверь...

Я искал, искал, и чудились мне в темноте невидимые существа, и я пытался определить этих существ в темноте, и не мог, и сердце мое сжималось. Все говорило мне: "Ожидание"...

И потом я нашел комнату, и в ней сидели люди. Их было много, они сидели от стены к стене, и я не мог сосчитать их. Я трогал их и не мог понять: живые они или мертвые? А может, они спят?..

Они все были в длинной одежде - в такой же одежде, что и у меня. Я толкал их, бил, я кричал, плакал, я орал им в уши, но никто не шевельнулся в сумраке комнаты, никто не поднял лица, никто не сказал ни одного слова.

Я усомнился, что они живые: я не смог установить, есть ли у них пульс и, как не прислушивался, не услышал их дыхания. Меня охватил страх, что это мертвецы, но один из них или они все - я не понял этого - сказали мне:

- Ожидай...

И я покорился их воле и пошел назад. Я должен делать, как они сказали мне. Я нашел свою комнату и стал ждать, а потом заснул.

16.

Шел снег, и были сумерки, когда я проснулся. Спал ли я? Грезил ли?.. Я не мог установить этого. Поев, я опять задремал, но меня разбудил голос, знакомый мне голос. Он сказал:

- Ожидание.

Я спросил у него: как мне выбраться отсюда.

- Разве господин не был здесь всегда? - удивился голос.

Я смутился.

- Разве господин пришел откуда-то?

- Да, да, - сказал я.

- Господину это приснилось, - сказал голос.

Приснилось?.. Я не знал, правда это или нет. Мне действительно показалось, что все мне приснилось. И сниться дальше.

Я разозлился, я захотел выйти из этого дома и накинулся на голос с кулаками, но он растаял в темноте, и я не нашел ничего, кроме молчания...

17.

Однажды после долгих скитаний я нашел дверь, смутно знакомую мне дверь, и, отодвинув засов, увидел прямо перед собой серо-белое марево падающего снега. Вокруг меня разливались бесконечные сумерки. Я обрадовался, что нашел, наконец, выход, и пошел вперед, оставив за собой ненавистную дверь, обманувшую меня когда-то.

Было страшно холодно и сыро. Мои босые ноги обжигал полу растаявший снег. Я брел по снегу, и глотал снег, и дышал им, я был покрыт с ног до головы мокрым снегом. Вокруг меня был лишь один мокрый снег, который падал откуда-то сверху - неба над собой я не видел. Ничего не было, кроме снега. Я заблудился...

Я падал, вставал и опять падал. И было тихо, и не было слышно, как я шел, - все заглушала ватная тишина. Я не знал, в какой стороне находится монастырь, я не видел, где должно находится небо, и не знал, что мне теперь делать. Сначала я хотел дойти до гор, но я устал и боялся ложиться в снег - тогда я замерзну и умру.

Я видел много бесшумных силуэтов. Их было очень трудно рассмотреть, но я чувствовал, что они есть. Это были люди - наверное, они, как и я, тоже ходили среди снега и искали что-то. Я пытался увидеть хоть одного из них, бежал за ним - но никого не находил, даже следов не было - снег заметал их, а тишина скрывала все звуки. Я кричал им вслед, я звал их, я проклинал их за то, что они не идут ко мне, за то, что они не отзываются. Но страшная мысль тогда поразила меня: они тоже кричат и ищут, но сумерки и тишина делают свое незримое и неслышное дело...

Их было так много, что я чуть не плакал, но сколько я ни пытался увидеть хотя бы одного, всякие линии, всякие очертания ускользали от меня в сплошной каше серо-белого цвета...

Сколько я ходил в снежном аду, я не знал. Наверное, долго.

Однажды я очутился перед знакомой мне дверью. Я не мог вспомнить, что эта за дверь, а когда вспомнил, что эта дверь - двери монастыря, - удивился. Значит, я все-таки нашел её.

Я обрадовался и стал стучать, что есть сил, и мне открыли. Меня отвели в мою комнату, в которой уже ждали меня рисовая каша, кувшин с водой и две ячменные лепешки. Я жадно накинулся на еду, а поев, замертво упал на матрас, и тут же заснул.

17.

Мне снилось, что я просыпался неоднократно и засыпал.

Мне снилось, что рядом со мной сидит некто, и этот некто говорит мне:

- Ожидай.

А когда я говорил, что господину нужно уехать отсюда, голос удивлялся и печалился:

- Разве есть что-нибудь кроме этого места?

И мне снилось, что я говорил:

- Господину нужно, необходимо перебраться через горы.

А голос печально говорил:

- А разве есть горы?

А я говорил в ответ, что горы есть, но не мог вспомнить, как назывались эти горы. Я когда-то помнил, но забыл, и я плакал от горя, а голос утешал меня и говорил, что нужно ждать, и тогда ответ придет сам, и не нужно печалиться, нужно только ждать.