Сергей Болотников - Стуки-ДАО

Еще я вечером ходил в музыкальную школу. На этом настояла моя мать сама прекрасно игравшая на пианино. Я не любил музыку, однако тратил целые вечера, трудолюбиво наигрывая гаммы. Иногда меня от этого тошнило, но всегда представлялось как я сажусь играть на виду у сотен людей и они мне хлопают, пораженные. Устраивают бурную овацию, вскакивают с мест, а я раскланиваюсь...

вернее нет, я стою с гордо поднятой головой.

Или хотя бы случай поменьше - компания моих приятелей (у меня их было много, они все меня уважали, хотя некоторые и завидовали, думали я не замечаю) отдыхает на чьей ни будь квартире. Там есть пианино, на котором, конечно же, никто не умеет играть.

Никто кроме меня. А я так лениво сажусь и начинаю наигрывать. И ни какой там ни будь детский "собачий вальс", а сразу "лунную сонату", поражая глубиной и техникой проработки. И все изумленно замолкают.

Еще были бальные танцы в средних классах - по той же причине (никогда на самом деле не любил танцевать). В итоге школьные мои года (пролетевшие на удивление быстро и незаметно) оказались плотно загруженными, так что у меня почти ни на что не оставалось времени. Вот так они мне и запомнились - служебная машина от одной школы к другой и честолюбивые мечты. Но все равно, я любил это время.

Мои выпускные экзамены оказались лучшими в школе. Я, естественно, получил золотую медаль и наш директор долго тряс мне руку на глазах у всех выпускников, а потом, прослезившись, сказал в прощальной речи, что такого золотого ученика у него не было последние десять лет. Мне долго хлопали, большинство искренне. Нет, я понимаю, что мне многие завидовали, но это была черная необоснованная зависть, к тому никто бы не рискнул мне сказать об этом в лицо. Я же был лучше их, и они это чувствовали. А значит, чувствовали, что не правы.

На выпуском вечере я появился в пиджаке, сшитом в лучшем Московском ателье и дорогом шелковом галстуке, который мой папа привез из Европы. Все пили шампанское, а я принес с собой бутылку "Реми Мартин" с пятью звездочками, из которой всем досталось понемножку. Наверняка это был последний раз, когда они пробовали такое дорогое пойло на много лет вперед и меня распирало от осознания собственного благодушия.

Еще я много улыбался, а потом играл на лакированном школьном пианино "Let it be..." вызывая слезы на глаза у самых чувствительных девушек.

Мне жали руку родители, желали счастья, успехов в жизни. Этот вечер запомнился мне сплошной чередой улыбающихся лиц. И ощущением собственного величия.

Зачем я так подробно рассказываю об этом? Просто мне кажется, что, зная истоки, будет легче понять мотивы моего поступка. Я очень на это надеюсь.

После школы я пошел в институт. Естественно МГУ - ниже было бы просто не солидно! Насколько я помню, там было все то же самое - доска почета, похвальбы, успешная учеба (специализация вновь языки, именно тогда я начал изучать японскую поэзию), даже публикация в местной газете и пророчество в виде красного диплома, начиная чуть ли не с первого курса. В восемнадцать лет я сдал на права (лучший в автошколе!) и папа купил мне машину "волгу" белого цвета, на которой я стал ездить в институт.

Где-то за два квартала от здания на Воробьевых горах находилось одно из местных ПТУ - угрюмое закопченное здание из красного кирпича. Там рядом был светофор и всегда возникала небольшая пробка из терпеливо ожидающих автовладельцев. В загруженные дни стояли минуть по десять. И почти всегда я оказывался напротив входа в училище. Там, на ступеньках обретались птенцы сего кирпичного гнезда - в кепках, кожаных куртках и с неизменными дешевыми сигаретами в уголках рта. Они сидели тесной стайкой, иногда с бутылками "солнцедара" (когда их не могли засечь учителя). Сидели, ржали, пялились на проезжающие машины.

Когда проезжал я, они смеяться переставали и начинали мрачно пялиться исподлобья. Наверное, я слишком хорошо выглядел в своей белой "волге" и модном синем костюме из хорошей ткани. Я тоже смотрел на них и всегда дружелюбно улыбался, отчего они мрачнели еще больше. Мусор человеческий. Знаете, кого они мне всегда напоминали? Я как-то раз в детстве посетил Сухумский обезьянник - так вот, такое же зрелище - кучка орущих, кривляющихся, злобно скалящихся и выпрашивающих подачки существ. Жалкие создания. Эти ПТУшники были ярким подтверждением Дарвиновской теории эволюции, а также того факта, что сия эволюция все еще идет внутри человеческого рода.

Что ж, возможно внимание кому-то и может прискучить, но я ничего подобного не испытывал. Именно тогда я увлекся философией, наукой и изящными искусствами.