Сергей Болотников - Стуки-ДАО

Ты...

- Толич, не надо... этот топорик... это тот!?!

- ...ошибка природы! Ты и есть быдло, самое... настоящее... быдло!

- Толич... Валера... ну, пожалуйста...

- Как те обезьяны! Ты...

- Валера, нет! Он сам виноват!! Сам!

- ...быдло! Как все... как она...

- Валера!! Я не хочу... Валера, я...

- ...жалкое создание...

СТУК!

* * *

Ветер выл и ярился за обледенелыми окнами, бросался на них в самоубийственной ярости, скрежетал бесплотными клыками по закаленному стеклу, дико и жутко выл в воздуховодах. Немолодая грузная проводница в неряшливой засаленной форме пройдя узким коридорчиком под мигающими лампами осторожно заглянула в открытый проем купе номер одиннадцать. Ей показалось, что только что оттуда доносились чьи то голоса и шум. Она не была уверена, но все же вздохнула с облегчением, осмотрев помещение.

Купе было абсолютно пустым и носило на себе все признаки казенного порядка:

аккуратно застеленные серым с полосой одеялом полки, вытертый ковролин на полу да вазочка с пластмассовым цветком на столике у окна. Над полкой справа на бледно-зеленом пластике застыло кофейного цвета пятно - очень старое, видно было, что его много раз пытались оттереть, но неведомая жидкость намертво въелось в покрытие.

Скрытое в потолке радио изливало монотонную музыкальную заставку в восточном стиле. Вот она прервалась и в наступившей тишине приемник произнес, четко и профессионально расставляя ударения:

- Вы прослушали пьесу "Стуки-Дао". Пьесу о рельсах, шпалах и тех, кто по ним идет. Роли исполняли...

Проводница безразлично пожала плечами и, сделав шаг вперед, повернула ручку.

Приемник умолк. Теперь ничего не заглушало вой ветра.

Все с тем же усталым равнодушием на лице проводница вышла из купе и аккуратно задвинула за собой дверь.

Стук!

После чего направилась к выходу, ступая по вылинявшему до полной бесцветности ковровому покрытию на полу и методично выключая за собой свет. У выхода она задержалась, чтобы погасить освещение в тамбуре, после чего вагон погрузился во тьму. Она вышла в кружащую снегом ночь и захлопнула внешнюю дверь.

Стук!

Состав остался. Обледенелый, с наглухо зашторенными окнами и погашенными огнями, отцепленный от тепловоза, он остался там, где стоял и раньше, стоял уже долгое время под заунывный голодный вой снежной бури на запасном пути.

Конец.