Сергей Болотников - Стуки-ДАО

Я скорчился на своей скамейке, стараясь стать совсем незаметным слиться с толпой. Как всегда в такие моменты я страстно желал как можно скорее исчезнуть отсюда и очутиться в любом другом месте, все равно каком. Хоть в Антарктиде, хоть в жерле вулкана Этна - поверьте, это было бы куда милосерднее!

Я старательно смотрел в пол - почему-то казалось, что если я буду коситься на Моржоя, он непременно займется мной вплотную.

Увы, слиться с толпой не удалось и громко прозвучавший во вдруг наступившей тишине голос буйной грозы нашего класса не оставлял никаких иллюзий - час будет горячим.

- Слышь, чмо! - крикнул он.

Я промолчал - отзываться на чмо было нельзя, это гарантировало окончательную потерю статуса. Класс замер, наблюдая за сценкой - хорошисты поспешно отодвигались от меня.

- Ты че, не слышишь, чмо? - вопросил Моржой еще раз, потом добавил, как бы смягчаясь, - Поди сюда, Коль, мы те ниче не сделаем. Правда!

Я не верил. Правильно делал, но ослушаться означало вызвать гнев Моржоя.

Оставалось надеяться, что все закончится быстро - моя извечная палочка - выручалочка. Мои приятели смотрели на меня с сочувствием.

Я поднялся и пошел, чувствуя, что сейчас случится что-то непоправимое. Моржой и Корень - два исполина на другом конце раздевалки - ухмылялись и поблескивали прыщами. Меня от них тошнило, мне хотелось упасть на пол и закрыть глаза, зажать уши ладонями, чтобы не видеть и не слышать ничего вокруг.

- Мы те правда ниче не сделаем, - сладким голосом пропел Моржой, - Ты нас не бойся... Ты же нас не боишься, так, Коль?

- Нет... - сказал я и они заржали, а их грубый ржач тут же подхватила стая бабуинов-прихлебателей. Лица - смеющиеся лица вокруг - словно одно лицо.

- Ну, ты храбрый, мля! - с восторгом воскликнул Корень.

-Храбрый... - сказал Моржоя, внезапно становясь серьезным, - Но, грят, что ты чмо... Ты чмо, Коля?

Меня пробрало до костей - я все понял, осознал их замысел, и все-таки с моих губ слетело слово "нет".

- А мне кажется, что ты чмо, - произнес Моржой и ударил меня в живот, пока не сильно, только чтобы предупредить, - скажи, что ты чмо!

- Нет...

Моржоев кулак - здоровый и грубый, как пятерня соцреалистичной статуи обрушился мне на бицепс и я сжал зубы, чтобы не закричать. Он знал куда бить - боль была оглушающей. Завтра будет синяк во все плечо.

- Лучше скажи, - миролюбиво посоветовал Корень, - скажи, что ты чмо и мы тебя отпустим.

- Нет! - крикнул я и тут же получил по зубам. Вот тут то все уже начиналось всерьез.

- Скажи, "Я - чмо"! - медленно и с угрозой произнес Моржой, все веселье с него слетело - он был серьезен и собран, словно выполнял работу требующую высокой концентрации внимания.

Я качнул головой - удар в солнечное сплетение выбил дыхание. Совсем не к месту вспомнилось, что такие удары в школьной среде назывались "удар в душу". Я вновь согнулся, чувствуя, что умираю. Мир потемнел, звуки поплыли - розовый моллюск во мне взывал истерично к спасению. И я знал, к несчастью я знал, что надо сделать, чтобы кошмар прекратился.

Всего-навсего растоптать свою гордость. Ту, что все еще оставалась.

- Скажи! - повторил Моржой, тупо и медленно, как заведенная на пружину средневековая машина для пыток.

Я разогнулся. Я открыл рот, чувствуя себя кидающимся в бездонную пропасть.

Слезы закапали из глаз, но было уже все равно - падение все равно будет долгим.

- Я - чмо! - выдавил я через перехваченное горло.

- Повтори... - потребовал Моржой.

- Я - чмо! - крикнул я, заливаясь слезами, - я - чмо! Я - чмо! Я - чмо!

Вокруг заржали в десять или двенадцать глоток. Больше всех надрывался Корень.

- Вы слышали! - заорал он в паузе между ржаньями, - он сказал, что он чмо! КоляЧмо!

- Коля-Чмо! - заорали справа и слева! И все смеялись, смеялись, смеялись.

- Чмо поганое!

- Иди отсюда, Чмо! - крикнул Моржой отваливая мне пинок, - не воняй тут, Чмо!

Не помню, как вернулся на свое место. Слезы все еще капали и кто-то крикнул:

"смотрите, чмо ревет!" Но мне было плевать - было очень погано, но я чувствовал некоторое облегчение. У пропасти все же оказалось дно, и я сейчас был на нем, но особая подлость сегодняшней издевки гарантировала то, что остаток урока пройдет более или менее спокойно, так как лимит остракизма на сегодня исчерпан.

Хорошисты поспешно отсаживались от меня подальше, словно я плохо пах боялись, что и их назовут чмом. Смотрели на меня с презрением. Как обычно.

Толпа посмеялась и затихла - может быть прямоходящие обезьяны и просто неуспевающие чувствовали некоторое смущение оттого, что совершилось на их глазах? Что-то доброе и вечное проснулось в их душах? Вряд ли... но мне хватало того, что оставшиеся тридцать минут урока физкультуры меня так никто и не тронул.