Роберт Сойер - Мнемоскан

Всю мою жизнь я терпеть не мог просить помощи; я почему-то думал, что это признак слабости. Но сейчас я о ней не просил; её мне предложили. И, приходилось признать, она мне в самом деле была необходима.

— Э-э… конечно, — ответил я.

Карен хлопнула в ладоши. Я помнил, какие распухшие у неё раньше были суставы, как просвечивала кожа. Но сейчас её руки были молоды и сильны.

— Замечательно! — воскликнула она. — Мы живо вернём вас в строй. — Она протянула мне правую руку и помогла мне встать.

Портер дал мне тёмно-коричневую деревянную трость. Она стояла, прислонённая к стене, и я указал на неё. Карен её мне подала, и я как-то сумел выйти из кабинета в длинный коридор. Флюоресцентные панели покрывали потолок, и я также заметил маленькие камеры наблюдения, свисающие с потолка через равные интервалы. Не было сомнения в том, что доктор Портер или его помощники следят за нами.

— Ну, хорошо, — сказала Карен, становясь напротив меня. — Помните, что вы не можете пораниться при падении; для этого ваше тело слишком крепкое. Итак, давайте попробуем без трости.

Я прислонил трость к стене коридора, но как только я её отпустил, она упала на пол; не слишком добрый знак.

— Оставьте её, — сказала Карен.

Я поднял левую ногу и немедленно качнулся вперёд, ударив ею в пол. Я быстро поднял правую и неуклюже махнул ею, словно она не сгибалась в колене.

— Обращайте внимание на то, как именно ваше тело реагирует, — сказала Карен. — Я знаю, что ходьба — это то, что мы обычно делаем подсознательно, но попытайтесь распознать, какой именно эффект оказывает каждая ваша мысленная команда.

Я сумел сделать ещё пару шагов. Если бы я был по-прежнему из плоти и крови, я бы вспотел и тяжело дышал, но сейчас, я уверен, не выказывал никаких внешних признаков напряжения.

Тем не менее это была невероятно тяжёлая работа, и я всё время чувствовал, что вот-вот опрокинусь. Я остановился, замер, пытаясь восстановить равновесие.

— Я понимаю, что это трудно, — сказала Карен. — Но обязательно станет легче. Это как учить иностранные слова: такая мысль приводит к такому действию, а такая — оп! Глядите-ка: в этот раз бедро двигалось как надо. Попытайтесь в точности воспроизвести эту мысленную команду.

Я снова попытался двинуть левую ногу вперёд, перенёс на неё вес, потом шагнул правой ногой. В этот раз мне удалось немного согнуть её в колене, но она всё равно качнулась слишком сильно.

— Вот, — сказала Карен. — Вот так хорошо. Ваше тело хочет делать правильные вещи; вам лишь нужно объяснить ему, как.

Я бы фыркнул, но этого я своим новым телом тоже не умел ещё делать. Коридор был пугающе длинным, его стены сходились, казалось, в целых километрах от меня.

— Теперь, — сказала Карен, — попробуйте ещё один шаг. Сосредоточьтесь — посмотрим, сможете ли вы удержать правую ногу под контролем.

— Я стараюсь , — раздражённо сказал я.

— Я знаю, что вы стараетесь, Джейк, — мягко ответила она.

Это была тяжёлая умственная работа, похожая на вспоминание чего-то, что буквально вертится на языке, помноженное в тысячу раз.

— Вы делаете успехи, — сказала она. — Правда-правда. — Карен шла лицом ко мне, спиной вперёд, отступая на полшага за раз. Я на секунду задумался, как давно она в последний раз ходила спиной вперёд; пожилая женщина, панически боящаяся переломов, наверняка ходит очень аккуратно, маленькими шаркающими шажками, и лицом вперёд — всегда глядя под ноги.

Я заставил себя сделать ещё один шаг, потом ещё один. Несмотря на все усилия «Иммортекс» в точности воспроизвести размеры моих конечностей я чувствовал, что центр тяжести моего туловища расположен выше, вероятно, вследствие отсутствия лёгочной полости. Совсем чуть-чуть, но из-за этого я ещё больше заваливался вперёд.

И в этот момент я осознал, что размышляю о чём-то постороннем вместо того, чтобы думать о том, как ставить ноги одну впереди другой — что моё подсознание и сознание достигли по крайней мере частичного согласия относительно механики моей ходьбы.

— Браво! — воскликнула Карен. — У вас отлично получается. — В свете флуоресцентных панелей она выглядела особенно искусственно: на коже сухой пластиковый блеск, и глаза — не влажные, а просто блестящие, хотя, должен отметить, очень приятного зелёного оттенка.

Мы продолжили, шаг за спотыкающимся шагом; я воображал, что, обернувшись, увижу бегущую за мной толпу крестьян с факелами.

— Вот так, — сказала Карен. — Просто идеально!