Николай Басов: Крылья для ангела

На всякий случай Чулков полетел к другому небоскребу. Сам виноват, решил он, раз уж не научился разбираться в наземных ориентирах. С ними, как с проводами, у него все время выходила промашка. И вдруг он понял, что руки устали, очень. К тому же в воздухе разлилось какое-то гуденье. А оно не обещало ничего хорошего.

Вертолет вынырнул из-за здания небоскреба, к которому Чулков подгребал, как пловец, давным-давно израсходовавший свой запас энергии. И высоту он набрал хорошую, можно было бы спланировать, но он все-таки греб, чтобы все было по-честному и скорее закончилось.

Вертолет оказался довольно странный, черный, как сажа, без малейших признаков каких-нибудь цифр или букв. Он зашел Чулкову в бок, и от ветра, поднятого его винтами, крылья затрепетали, стали неровными, неуклюжими, так что Федору поневоле пришлось взять в сторону.

Потом черная машина стала подниматься, ураганный ветер обрушился на Чулкова, и вся запасенная им высота мигом пропала, теперь он уже не мог сесть на крышу, даже если бы начал набирать высоту, наматывая круги. А потом Чулков в окна небоскреба заметил, что за толстыми стеклами все орут, размахивают руками, куда-то показывают. Он обернулся - и ахнул.

Под ним на каких-то полупрозрачных кронштейнах болталась широкая, словно для Ихтиандра, сеть. И падал он прямиком в нее...

Федор попытался развернуться, и ему это удалось - ценой потери двадцати этажей высоты. Вертолет развернулся следом за ним.

Откуда-то сбоку долетел мелкий стрекот винта. Обливаясь потом, Чулков обернулся туда, чуть не потеряв скорость, и увидел, что к нему и к черному вертолету несется прозрачно-белый пузырь с надписью "POLICE" на хвосте. Федор едва не перевернулся, попробовал направиться к этой странной воздушной лодочке, но...

Совсем рядом загрохотал пулемет. Чулков поднял голову. Черная машина снова висела над ним и поливала полицейский вертолет прицельным огнем. Федор сделал отчаянный рывок в сторону, надеясь, что теперь-то уже не попадет в сеть, но зря надеялся. И высоту не набрал, и мимо здания промахнулся, на этот раз окончательно.

А черная машина снова нависла над ним, потому что полиция благоразумно отвалила в сторону. Лучше бы она оставалась тут, подумал Чулков, но спорить не стал.

Удар о стекла небоскреба оказался сокрушительным, словно прямое попадание снаряда среднего калибра. Чулков даже не понял, что это не он сам налетел на небоскреб, а его отбросило воздушной волной.

Черный вертолет, заюлив на месте, снова попробовал захватить его сетью.

Левое крыло, сделанное из пластмассы и перьев, сломалось, да и левая рука, на которую пришелся удар, хрустнула так, что он даже не пытался ее поднять, все равно ничего бы из этого не вышло, кроме боли. Махать одной правой было глупо, к тому же воздушная струя от винта черного вертолета туго прижимала его к стеклянной поверхности окна. Та оказалась очень твердой, и, кроме того, между стеклянных панелей были вставлены какие-то алюминиевые на вид прокладки. Они обдирали Федору ноги и бока, словно терка.

Вертолет вращал сетью, опускаясь почти отвесно, крутясь в горизонтальной плоскости так, что Чулков ощущал удары воздушных потоков не только от главного, но и от хвостового винта. Они плющили его о небоскреб, и выхода из этого положения не было...

Вернее, можно было, заставив себя собраться, как перед прыжком в воду с вышки, нырнуть в сеть. На это пилот вертолета, собственно, и рассчитывал. Но Чулков не хотел этого делать. Конечно, он понимал, что разобьется в лепешку, если будет упрямиться или попробует спланировать, но в сетку все равно идти не хотел. И не пошел.

А потом вертолет врезался в небоскреб. И приникшая к экранам телевизоров Америка содрогнулась, вспомнив террористическую атаку, которая уже однажды разрушила это здание. Сначала черная машина зацепила сверхпрочное стекло кончиками основного винта, и те вдруг согнулись, словно пластилиновые. Тогда, потеряв устойчивость, вертолет ударился о небоскреб уже всей массой... Взрыв не столько оглушил Чулкова, сколько поразил его зрелищем побежавшей по стеклянным панелям волны вибрации. Она была величественной, неторопливой и почти красивой, если бы Чулков сумел рассмотреть ее как следует.

Но даже это у него не вышло, его опрокинуло вверх ногами, потом развернуло обратно, потом перевернуло еще раз и отбросило от прозрачной стены, на которой, как на поверхности болота от большого булыжника, образовалось подобие кратера. Тогда Федор понял, что падает уже по-настоящему. И остановить это падение не сможет.