Андрей Столяров: Аварийная

Он выпрямился.

— Решайтесь, Гиф.

— Гиф, вы запрашивали русских? Что у них? — быстро спросил советник.

— Нет, — нерешительно сказал президент.

— Почему?

Военный министр высоко поднял брови, как всегда, если разговаривал с гражданской администрацией.

— Мы не можем сообщать русским о потере боеспособности. Это равносильно измене.

Советник искривил губы.

— Генерал, я не хуже вас понимаю свой долг.

— Есть конкретный план, Гиф, — раздельно сказал военный министр.

— Гиф, я прошу вас — никаких поспешных действий, — воскликнул советник. Умоляющий голос его не вязался с холодным высокомерным лицом.

— Начальник генерального штаба! Доложите! — провозгласил военный министр.

Начальник генштаба встал.

— Я предлагаю, — сказал он, и голос его зазвенел, — первое: немедленно объявить тревогу всех сухопутных войск, военно-воздушного и военно-морского флотов. Второе: немедленно сосредоточить Седьмую, Восьмую и Девятую эскадры атомных подводных лодок по периметру района западнее Бермуд, двинуть их к центру и, невзирая на потери, уничтожить «Летучего Голландца». Третье: немедленно поднять в воздух Первую особую дивизию истребительной авиации, поставив ей задачу на уничтожение всех обнаруженных стай. Частям охраны ракетных баз отдать приказ расстреливать без предупреждения любой объект, приближающийся к системе базирования.

Он перевел дыхание, наклонился к президенту, сказал в упор:

— Четвертое: если данные меры в ближайшие часы окажутся неэффективными, то обеими дивизиями стратегических бомбардировщиков нанести массированный ядерный удар в квадрате пребывания «Летучего Голландца».

— Боже мой! — ошеломленно сказал советник.

Наступила тишина. Все смотрели на президента.

— Решайтесь, Гиф, — повторил военный министр.

— Командир, наблюдатели передают: большая стая — триста километров на юго-запад. Направление на «Лотос», — сказал радист.

— Отвечай: «Вас понял. Иду на сближение». — Командир включил микрофон.

— Всей эскадрилье: разворот на юго-запад, курс шесть-девять, высота прежняя.

— Отдохни пока, я поведу, — предложил второй пилот.

— Не стоит, уже заканчиваем. Да и не хочется пропускать развлечения: никогда не стрелял по птицам.

— А почему, собственно, такая паника вокруг этих птичек? — спросил радист. — Или они несут ядерные заряды?

— Свяжись с базой, — вместо ответа приказал командир. — Передай наш курс и предупреди, чтобы не вздумали стрелять, Знаю я наземников. Не хватало получить попадание от своих.

— В самом деле, командир, — сказал второй пилот, — почему им придается такое значение?

— А ты следи за курсом.

Второй пилот тоже отвернулся.

Они шли над облаками. Командир смотрел на снежные горы. В кабине молчали. Экипаж обиделся. Но что он мог сказать, если сам знал ровно столько же. Он мог лишь повторить приказ: «Патрулировать район баз „Лотос“ и „Дракон“, уничтожать все птичьи стаи, встреченные в этой зоне. Соблюдать максимальную осторожность».

Молчание длилось минут двадцать. Потом второй пилот сказал:

— Сближение — сто. Они идут ниже облаков, командир.

— Снижаемся. Всей эскадрилье — снижение до тысячи.

Окна кабины застлала белая пелена. Летели словно в молоке. Затем пелена лопнула, открылась земля — коричневая и зеленая с серыми прожилками дорог.

— Сближение восемьдесят, — сказал второй пилот. — Вот они!

Против дымного солнца темнела длинная изогнутая черточка.

— Прошьем с двух сторон, — сказал командир. — Первое звено, за мной. Второе — Джордж, зайдешь справа. Стреляем в перекрест. Залп по команде. После залпа уходим в облака и выныриваем через двадцать километров.

— Есть, командир!

Шесть истребителей отделились и, как приклеенные друг к другу, пошли вправо.

— Готовность три минуты, — сказал командир.

Второй пилот включил таймер, начал отсчет.

— Две сорок… две двадцать… две…

Стая стремительно вырастала — алая в утреннем солнце, вытянутая, переламывающаяся.

— Детский сад, — сказал командир. — Не понимаю, зачем понадобились особые части.

— Одна тридцать… одна двадцать… — повторял второй пилот.

— Командир! — крикнул радист. — Прошли над «Лотосом». Они требуют, чтобы мы ни в коем случае не возвращались с юго-запада, чтобы описали дугу и вышли в район старым курсом.

— Перестраховщики, — сказал командир. — Вот за что всегда не любил противовоздушные войска — за перестраховку.