Андрей Столяров: Где-то в России

Андрей Столяров

ГДЕ - ТО В РОССИИ

Котляковские совсем очумели. Они прижали девку прямо к столбу, который подпирал кровлю подземного перехода. Один из них закрутил ей ворот, так что между блузкой и джинсами показался голый живот, а второй в это время спокойно шарил у неё в сумочке. Вытащил кошелек, открыл его и продемонстрировал напарнику две купюры.

Девка, разумеется, была в шоке. Слабыми пальцами она пыталась разжать кулак, прижавший её к бетону, поднималась на цыпочки, оттого, вероятно, что ей защемило кожу на горле, и одновременно быстро-быстро, беспомощно оглядывалась по сторонам, видимо, надеясь, что кто-нибудь придет ей на помощь. Зря она, конечно, надеялась. Трудящиеся, спешащие этим путем с метро на трамвай, шарахались от них метра на три и прибавляли шаг. Придурков, чтобы из-за ничего лезть в драку, среди них не было. А когда она в конце концов набралась смелости и, отчаянно вытянув голову, пискнула, как полузадушенный воробей: Милиция!.. - то менток Чингачгук, сгоняющий неподалеку какого-то пришлого чувыря, обратился в их сторону, скривился, прищурился, всматриваясь, а затем отвернулся и неторопливо пошел к противоположному выходу. Очень ему было надо связываться с котляковскими.

От такой наглости у Вовчика свело челюсти. Впрочем, сразу же наводить шорох и бомбить все вокруг он, конечно, не стал. Во-первых, несолидно это для уважающего себя человека, он все-таки Вовчик, а не шестерка какая-нибудь, чтобы затыкать, на хрен, любой лишний шум. А во-вторых, зачем зря колготить народ, который тут промышляет? Ему за то и отстегивают, чтобы здесь все было культурно. Если не будет культурно, на хрен он тогда им требуется? Поэтому Вовчик сходу никому по ушам не дал. Он просто надвинулся, взял ближайшего из отморозков за шиворот, сильно его тряхнул, забрал деньги и сумочку, а потом повернул к себе и голосом, не предвещающим ничего хорошего, поинтересовался, чего это котляковские недоделки тут забыли:

- Ваша территория где? Ваша территория - на той стороне площади. Ну ты меня, чумырь, понял, да?..

Котляковец, белобрысый, как кролик, крутанувшись в его руке, сначала было возник, но потом, конечно, узнал Вовчика и сразу же взял тоном ниже. Забухтел, что дело здесь, значит, личное, никакой коммерции. Вроде бы, они с этой девкой договаривались, ну - типа того.

- Чего ты, мастер, чего? Ну я уже перестал!..

А второй сразу же отпустил девку и поднял растопыренные ладони, показывая, что все путем.

- Ну мы, мастер, пошли...

Оба они немедленно испарились.

Тогда Вовчик бросил два стольника назад в сумочку и вернул её девке.

- На, держи.

- Спасибо вам... - запинаясь, сказала она.

Чувствовалось, что девка ещё не пришла в себя. Вообще была ничего: все на месте и даже, пожалуй, что поприличнее, чем у Люськи. Вовчик, уже собравшийся двинуться по своим делам, несколько притормозил.

- Тебе, значит, куда?

- Туда, на трамвай, - сказала девка.

- На четырнадцатый, что ли?

- Ну да, на Семушкина...

Она так оглядывалась, словно котляковские могут вот-вот возникнуть опять. Кто-то её толкнул, и сумочка чуть не вылетела из рук.

Девка вцепилась в неё просто с каким-то отчаянием.

- Ой!.. Неудобно, мы тут на проходе остановились.

- Боишься, что ли?

- Немного...

- Ну пойдем, провожу тебя, - снисходительно сказал Вовчик.

По дороге она все время возвращалась к этому случаю. По её словам, выходило, что Вовчик - человек смелый и благородный. Чуть ли не рискуя жизнью, бросился ей на помощь. Не то, что другие, которым лишь бы, чтоб их самих не задели.

Вовчик от такой трактовки событий даже слегка ошалел. Чего это она? Совсем девка, видимо, не въезжает. Чтобы он, Вовчик, из-за какой-то мочалки полез к котляковцам? Что он, чмокнутый? У него что, других дел на толчке нету?

Правда, глянув в её сияющие глаза, он возражать не решился. Ответил типа того, что ну их на хрен, отморозков этих, в натуре.

- Лучше скажи, тебя как звать?

- Лера.

- А меня - Вовчик. А что? - Он мигнул. - Меня все так называют...

Выяснилось, что Лерка, оказывается, учится в педагогическом институте.

- Чего-чего? - спросил Вовчик, от изумления дернув ушами. - Значит, в школе потом будешь крутиться?

- Наверное.

- Ни хрена себе. И сколько тебе, интересно, платить там будут?

Лерка объяснила ему, что идет работать в школу не ради денег. Мы живем в эпоху, когда разрушены все нравственные координаты. В эпоху, когда пренебрежение человеком стало нормой. Когда невозможно отличить хорошее от плохого, истинное от ложного. Если мы намерены хоть когда-нибудь жить в цивилизованном государстве, надо в первую очередь преодолеть эту нравственную пустоту. Представления о подлинных человеческих ценностях следует закладывать уже сейчас. Начинать с тех мальчиков, которые ещё только-только вступают в жизнь.