Роберт Силверберг - Плавание в Византий

Однажды Белилала вдруг спросила:

— А не слетать ли нам в Мохенджо-Даро?

— Даже не знаю, готов ли он для посетителей, — ответил Чарльз.

— Конечно же готов! Уже давно.

Он колебался. Предложение застало его врасплох. Он нерешительно сказал:

— Знаешь, мы с Гайойей собирались съездить туда вместе.

Белилала мило улыбнулась, словно затронутая тема нисколько не важнее обсуждения вопроса, куда сходить пообедать. Он продолжал:

— Мы договорились с ней еще в Александрии. И если я туда с тобой… Даже не знаю, Белилала, что и сказать. — Филлипс не на шутку разнервничался. — Понимаешь, я хочу туда съездить. С тобой. Но, с другой стороны, меня не покидает чувство, что я на это не имею права.

«До чего же глупо все это звучит. Как-то неуклюже, оправдываюсь, будто подросток».

Он вдруг понял, что не может посмотреть Белилале в глаза. Наконец он с трудом, даже с каким-то отчаянием в голосе произнес:

— Я ей обещал… Это обязательство, понимаешь?.. Нерасторжимый договор о том, что мы с ней поедем в Мохенджо-Даро только вместе…

— Да, но Гайойя уже там! — без обиняков сообщила Белилала.

Словно пощечина. Чарльз так и сел с отвисшей челюстью.

— Что?

— Она отправилась туда одной из первых, как только город был открыт. Несколько месяцев назад. А ты не знал? — спросила она, будто удивляясь, впрочем, не особенно, — Ты что, действительно не знал?

Это выбило его из колеи. Запутавшийся, преданный, взбешенный, он покраснел и, ловя воздух ртом, принялся качать головой, словно пытаясь навести порядок в мыслях. Прошло немало времени, прежде чем он смог хоть что-нибудь произнести.

— Уже там? Не дождавшись меня? Наплевав на то, что мы собирались туда вместе… На договоренность…

Белилала рассмеялась.

— Да, но как бы она смогла воспротивиться желанию увидеть новый город? Ты ведь знаешь, до чего Гайойя нетерпелива!

— А как же.

Чарльз впал в ступор. Голова отказывалась думать.

— Как и все краткосрочники, — продолжала Белилала. — Носится как угорелая — туда, сюда. Непременно должна заполучить все и сразу, тут же, сейчас же, мигом, без промедления. Напрасно ты надеялся, что она будет тебя дожидаться. Уж если ей приспичит — только ее и видели. Но ты ведь и сам все это прекрасно знаешь.

— Краткосрочники?.. — Подобного определения он еще не слышал.

— Ага. Ты ведь понимал. Не мог не понять. — Лицо Белилалы озарилось улыбкой. Ни намека на то, что ей известно, как его ранят все эти слова. Взмахнув рукой, она произнесла: — Ну, что теперь? Летим или не летим в Мохенджо-Даро?

— Само собой, летим, — уныло отозвался Филлипс.

— А когда?

— Сегодня вечером, — ответил он и, чуть помедлив, спросил: — Белилала, а как это понимать — краткосрочник?

Она залилась краской.

— Что ж тут непонятного?

Пятнало ли когда-нибудь лицо планеты что-нибудь гаже, чем этот городок Мохенджо-Даро? Такое и представить невозможно. Почему из всех возможных городов был избран для восстановления вот этот?

Он стоял на крепостной стене с множеством башен и с дрожью разглядывал пугающие нагромождения Мохенджо-Даро. Оцепенелый, унылый городишко более всего напоминал какое-то доисторическое исправительное учреждение. Скученный, съежившийся, припавший к земле, словно опасливая черепаха, примостившаяся у неизменно серых вод Инда; мили темных стен из обожженного кирпича заключали в себе мили ужасавших своей прямизной улиц, формировавших жуткий, маниакально выверенный узор — огромную решетку-жаровню. Не менее зловещими и отталкивающими казались и дома — кирпичные хибары, кустившиеся вокруг затхлых внутренних двориков. Окна у жилищ отсутствовали, а небольшие двери выходили отнюдь не на широкие бульвары, а на какие-то невразумительные тропки, петлявшие между постройками. Кто ж выстроил себе такую монструозную столицу? Какие мрачные, озлобленные души нужно иметь, каким быть страшным и вместе с тем запуганным народом, чтобы на пышных, изобильных землях Индостана соорудить такое.

— До чего же красиво, — шептала Белилала. — Очаровательно!

Он поглядел на нее с изумлением.

— Очаровательно? Ну да, согласен. Ухмылка кобры может так очаровать.

— А что такое кобра?

— Ядовитая змея, — объяснил Филлипс. — Возможно, вымершая. Или экс-вымершая — пожалуй, так будет точнее. Не удивлюсь, если десяток воскресили и выпустили здесь, в Мохенджо, для оживления пейзажа.

— В твоих словах такая злоба…

— Разве? Нет, это не злоба.

— А что же это?