Роберт Силверберг - Рожденный с мертвецами

«Увы, сэр, ни на что нельзя полагаться».

— Мы пошли, — тихо говорит Сибилла.

Он молча кивает.

— Встретимся, когда обсушишь крылышки! — Захариас трогает его костяшками пальцев: прощальный жест, принятый только у мертвецов.

— Увидимся, — говори! Мортимер.

— Увидимся, — говорит Гракх.

— Пока, — говорит Нерита.

Никогда, говорит Кляйн без слов, но так, чтобы было понятно. Никогда. Никогда. Никогда. Я никогда больше не увижу ни одного из вас. Я никогда не увижу тебя, Сибилла. Слоги отдаются эхом от сводов черепной коробки; слово «никогда» перекатывается через все существо Кляйна, как прибой, очищая и врачуя. Отныне он свободен. Отныне он одинок.

— Прощай! — кричит Сибилла из коридора.

— Прощай! — отвечает Кляйн.

Прошли годы, прежде чем Кляйн увидел Сибиллу снова, но последние дни девяносто девятого года они провели вместе, стреляя додо под сенью могучей Килиманджаро.

Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы обновиться (лат.). (Соединенные цитаты из Евангелия от Иоанна (18:37) и Послания к ефесянам (4:23).)

Как в первый день, так и сегодня (нем.). (Гёте. Фауст. Перевод Б. Пастернака.)

Весь этот порядок круговращения свидетельствует о воскресении мертвых (лат.). (Тертуллиан. О воскрешении плоти.)

Традиционное арабское судно.

Не за что (исп.).

Целакант, или латимерия, — наиболее древняя из ныне живущих кистеперых рыб.