Владимир Свержин - Малиновка под колпаком

– Где монах?! – рявкнул Гисборн, для пущего вразумления занося плеть.

– Туда поскакал, – махнул рукой отрок.

– Поскакал?

– Да. Вскочил на коня, такого прекрасного белого жеребца, и умчался по тропинке.

– Монаха, что же, поджидал здесь конь?

– Так я и говорю. Прекрасный конь, тонконогий, быстрый, словно вихрь. Такой подбористый весь, белый, точно молоко.

Гай Гисборн заскрежетал зубами.

– Это же мой Лафудр! Где он?!

– Там, на тропинке к монастырю… – залепетал малец.

Сэр Гай уже не слушал его, он торопил лошадь, понимая, что ей ни за что не поспеть за арабчаком, не зря носившим имя Молния.

Отрок поглядел ему вслед, покачал головой и свистнул малиновкой. Куст неподалеку от него отлетел в сторону, и монах, уже без бороды и вервия, споро вылез на свет божий.

– Как банально ведут себя люди, пытаясь измыслить хитрый план, – с нарочитой грустью покачал головой он, сбрасывая сутану. – Подведи коня и подай меч.

– Будет исполнено, ваша милость. – Юнец мгновенно превратился из забитого крестьянского сына в подающего надежды оруженосца.

– Прекрасно, – вскакивая в седло и поправляя оружие, подытожил сэр Роберт. – А теперь мчи к Джону Литтлу, пусть разберется с обозниками и поспешит к аббатству Святой Девы Марии.

То, что дальше происходило на дороге, не нашло отражения в балладах. Возможно, потому, что какой-нибудь пытливый ум, выслушав подобный рассказ, мог проникнуться недоверием. Да и старина Алан так сорвал голос на турнире, что всю неделю за порог не ступал.

Всадники барона Фитц-Уолтера промчались мимо застывшего на дороге обоза, подобно волчьей стае, учуявшей близкую дичь. Когда они приблизились к злополучному возку, где-то в листве вновь тревожно закричала неведомая птица, и дождь стрел в один момент стих, будто почудился. Сколько ни рыскал барон, так никого и не обнаружил, только и осталось ему, что, сбив цепи, выкинуть бесполезные сундуки, заполненные камнями, с телеги и погрузить на нее раненых. А в это время люди в черных колпаках, закрывающих лица, почти бесшумно выступили из лесной чащи на милю позади шерифа Ноттингема, держа на прицеле охранников. Те даже за оружие схватиться не успели.

Обо всем этом Гисборн так и не узнал до конца дней своих.

В то время он мчался по тропинке, догоняя тень ловкого мошенника, не только укравшего тысячу фунтов золотом, но и, проклятье, уведшего его собственного коня! Гнев и досада раздирали нутро рыцаря, подобно стае кошек, сунутых в пропахший мясом кожаный мешок. Он молил небеса, чтобы монах оказался плохим наездником, чтобы Лафудр сбросил негодяя, чтобы тот остановился хоть ненадолго.

Однако небесам то было неугодно. Да и появись вдруг у высшей силы такой каприз, всем святым пришлось бы немало потрудиться, чтобы воплотить его. Ибо в то самое время, когда сэр Гай еще только объезжал ракитник, в ворота аббатства Святой Девы Марии, ведя под уздцы белого, точно молоко, арабчака, входил причетник из Компенхерста, брат Тук.

– Доложите отцу настоятелю, что я желал бы видеть его, – благостно глядя на стража, произнес он. – Скажите, что я доставил ему золото в уплату долга сэра Ричарда Ли. К сожалению, сам этот доблестный рыцарь не может, как подобает, с благодарностью вернуть деньги монастырю, ибо, когда вез их, был ранен алчными разбойниками свирепого Робин Гуда.

Привратник ответил на приветствие, впуская брата Тука.

– Коня покуда держите здесь, – попросил святой отец. – Я должен поговорить о нем с аббатом. Сэр Ричард тяжело ранен, он просил меня отвести жеребца сюда, дабы монастырская братия ухаживала за ним до выздоровления сего благородного джентльмена. Ввиду этого он добавил несколько серебряных шиллингов к тому, что передал в уплату. – Причетник из Компенхерста тряхнул увесистым мешком. – Если же, паче чаяния, сэр Ричард более не поднимется на ноги, он велел передать, что завещает скакуна аббатству Святой Девы Марии, столь благородно и своевременно оказавшему помощь ему в недобрый час. – Брат Тук похлопал арабчака по шее. – По правде говоря, такому красавцу место в конюшне государя, а не монастыря, цена ему уж никак не меньше сотни золотых, а так, может, и побольше. Но мое дело – передать волю раненого. Ну, как бы то ни было, пойду уведомлю аббата об уплате долга.

Не успела свеча брата привратника догореть до очередного темного деления, отмечая проведенный в молитвенном бдении час, брат Тук вернулся.

– Его преподобие велел оставить скакуна у коновязи. Он закончит дела и придет лично распорядиться.