Ник Нэл - Чистая кровь (СИ)

— Поверь, у Ковальского и на это найдутся любители. Тебе понравится, если ты мазохист.

Кое-как утвердившись на ногах, Мэсс ответил:

— Я знаю, что Ковальский способен на всё, и рад, что успел испытать это удивительное ощущение свободной и красивой близости с женщиной раньше, чем меня окончательно сломали.

На суровом лице Антея появилось вначале выражение изумления, потом оно сменилось гримасой лёгкой степени потрясённости. Мэсс едва сдержал улыбку. Правильно его инструктировали: у них народовластие, скажи им, что ты девственник — сие откровение сразит. Демократия — это страшная сила в надёжных руках империи.

Мэсс немедленно выгнал из сознания опасную мысль, надеясь, что на лице его не отразилось ничего. Впрочем, физиономия у него бледная, и никто на ней выражений не ищет, да и Антей не великий психолог.

— Так у тебя это было в первый раз? — уточнил Стирворт.

Способность мыслить возвращалась к нему, судя по тому, что лицевые мускулы привели в порядок подведомственную им территорию.

— Да! — просто ответил Мэсс и слегка пошатнулся.

Стирворт схватил его за плечо и рывком усадил в кресло, причём проделал это не так и грубо.

— Спасибо! — машинально сказал Мэсс.

Стирворт разглядывал его с мрачным недоумением. Казалось, он не знал с чего начать разговор.

— Послушай, ты мне нравишься, и по планете мы побегали здорово, что там говорить. Я ожидал, что аристократ — это тот, кого перешибают соплёй, а получил достойного противника, которому, я не отрицаю это, на первых порах проигрывал. Мне, поверь, не хочется вести процедуру по всем правилам этого искусства, поэтому советую тебе хорошенько подумать и просто согласиться на то, что в итоге всё равно станет твоей судьбой.

— А что именно мне предлагают? — спросил Мэсс. — Я ведь этого так и не услышал.

Стирворт сел напротив.

— Работу на службу Ковальского, естественно.

— А что я буду с этого иметь? — тотчас спросил Мэсс.

Антей поглядел внимательно.

— У меня одного сложилось впечатление, что мы вернулись к тому, с чего начали?

Ответить Мэсс не успел.

Кто-то попытался отворить дверь снаружи, а когда это не получилось, включил сигнал оповещения.

— И не думай, что твои отношения с Каролиной тебе помогут! — вскакивая и направляясь к двери, торопливо произнёс Антей. — Забудь об этом!

Он поглядел в смотровую щель и поспешно отпер замок. Дверь распахнулась, но на пороге появилась не Каролина. Судя по ошеломлённому выражению лица Антея, он тоже не ожидал этого визитёра. В каюту вошёл Ричард Ковальский собственной персоной.

Вот это поворот! Мэсс ощутил, как холодок страха заползает под одежду, да что там — прямо под кожу — но вида не подал. Он всё так же сидел в кресле, позволяя себе удивление и не более того. Первым заговорил Стирворт:

— Ричард, что случилось? Вы получили мою депешу?

— Она догнала меня здесь! — ответил Ковальский.

Он сел к столу, а Антей, спохватившись, захлопнул и запер дверь.

— Мы сочли наилучшим…

Ковальский движением руки перебил помощника, так же молча указал на Мэсса, потом на дверь в ванную. Стирворт отреагировал быстро. Мэсс опомниться не успел, как его выдернули из кресла, водворили в душевую и вдобавок пристегнули наручниками к сушилке для полотенец. Он дёрнулся подойти послушать, но, увы, не смог со своего места дотянуться до стены, к которой можно было бы приложить ухо или стакан из обязательного набора. Мэсс огляделся, потом сел на крышку унитаза. Что ж, хоть это полезное приспособление оказалось под рукой, на случай, если заточение затянется.

Сначала до Мэсса доносились едва слышные и совершенно неразделимые на слова голоса, потом они смолкли, и вроде бы хлопнула дверь. Узник сидел и вставал, пробовал ходить, хоть как-то двигаться в оставленных ему скудных пределах, но время всё равно тянулось ужасающе медленно.

Неожиданно появление Ковальского на борту судна, следующего на Орлету, в первый момент просто напугало, потом заставило задуматься. Ричард мотался туда или сюда не по своей охоте, а исключительно по делам службы. Понять, в чём заключён его сегодняшний конкретный интерес — значило найти возможность для собственного маневра. Мэсс отлично сознавал, как скверно его положение, но фамильное упрямство и общая неспособность сдаваться без боя помогали ему сохранять не столько надежду, сколько твёрдую уверенность в благоприятном исходе приключения. Любой самый мелкий и незначительный факт мог сыграть свою роль в грядущем освобождении и общем торжестве правого дела. Мэсс о многом успел передумать до возвращения тюремщика.