Доминик Пасценди - Чистая кровь [СИ]

Когда я вышел из салона самолета на трап и почувствовал, как меня обнял теплый и мягкий воздух, в котором сквозь запах сгоревшего керосина пробивался влажный аромат близкого моря, я вдруг ощутил себя легким и пустым, будто плыл в нагретой солнцем воде летнего моря. Я был дома, спустя почти двадцать лет. Все-таки, какими бы ни были мы сейчас космополитами, родина есть родина.

Было прохладно; обычно в наших местах в это время немного теплее, даже ночью. Но там, откуда я прилетел, вообще лежал снег, а влажный ветер резал лицо и заставлял глаза слезиться.

Я быстро прошел паспортный контроль, получил свой нехитрый багаж — старый пошарпанный чемодан на колесиках, и вышел к стоянке такси.

На позднем рейсе было не так много пассажиров, едва ли не меньше, чем скучающих таксистов, и моя очередь подошла быстро. Дряхлый дедуля в коричневом потертом костюме, вряд ли моложе моего собственного деда, кинулся было к моему чемодану, положить в багажник. Я, разумеется, сделал это сам. Старик радовался и благодарил ровно до того, как я назвал место назначения. Полтораста километров по узким горным дорогам, ночью и без фонарей, вызвали у него непроизвольный тяжелый вздох. Но в наши дни каждый грош даётся не даром, и мы погрузились, наконец, в машину.

Чтобы утешить старика, я подарил ему огромный спелый гранат, который мне, как и остальным пассажирам, всучили при посадке в самолет в честь новогоднего праздника (до него, собственно, оставалось часа три, и всё говорило, что мы с дедом встретим его в дороге). Таксист опять заулыбался, завел мотор, и мы тронулись.

Вначале я внимательно смотрел по сторонам, пытаясь заметить знакомые места и здания. Таких было довольно много, хоть и меньше (сильно меньше) половины. Но вскоре мы выехали из административного центра, свернули с национального шоссе и оказались на одной из тех самых горных дорог. Смотреть стало не на что: чернота по сторонам, желтый свет фар на асфальте впереди и отдельные огоньки вдалеке по бокам. Дорога, правда, была куда лучше, чем во времена моей юности; движение убаюкивало, и, несмотря на включенную водителем музыку (а может, благодаря ей), я задремал. Благо дедуля оказался, в отличие от подавляющего большинства наших водил, неразговорчивым.

Мы ехали почти два часа, за которые я почти выспался. Это была компенсация за бессонные недели перед отъездом, заполненные формальностями, пьянством и неприятными мыслями. Я, собственно, фактически потерял работу. Десять лет, потраченные на карьеру университетского преподавателя, полетели в бездну. Да что говорить — я потерял всё: семью, детей, дом, сложившийся быт…

Как говорится, профессиональный риск: преподаватель и сексапильная студентка. Не первый раз, не первый я. В университетской среде случается, и довольно часто, несмотря на новые веяния.

Но не каждый раз студентка, поняв, что преподаватель не собирается из-за нее разводиться с женой, кончает с собою, и не каждый раз у нее оказывается дядя — заместитель министра.

Эта история поставила крест на моей семье, собственно, лишь окончательно оформив то, что было давно свершившимся фактом. Жасслин давно была вся в своем бизнесе и вся в своих проектах. Я был ей нужен для упорядоченного секса дважды в неделю и для приличия, впрочем, последнее интересовало её все меньше и меньше по мере того, как все больше и больше её подруг разводились со своими мужьями. Возможно, она мне изменяла; я не хотел этого знать. Жалко было только дочек — совершенно очевидно, что в нынешней ситуации при разводе я потеряю право их видеть.

Хуже то, что эта история поставила крест на моей работе. А ведь всего ничего оставалось до заключения тенюры — пожизненного профессорского контракта. Моя карьера в университете была довольно успешной, главным образом благодаря тому, что я постоянно получал гранты на весьма приличные суммы от промышленности и государственных структур. У меня были связи еще со времен моей работы в представительстве основного поставщика наших технологий, да и жена по своим контактам подкидывала нужных людей. С десяток моих личных патентов, полученных в разные годы, давали мне необходимый авторитет. Да и организатор я неплохой.

Но больше всего я люблю преподавательскую работу. Зажигать огонь в глазах студентов, заставлять их слушать меня с открытыми ртами, вовлекать их в творчество. Приучать чувствовать удовлетворение от процесса исследований, от процесса решения проблем — которое сильнее, чем от полученных за это денег.