Ник Нэл - Чистая кровь (СИ)

Пока он прикидывал, куда бить, Каролина развернулась и вышла. Дверь с треском захлопнулась. Стирворт не поверил своим глазам. Да что же это творится в мире? Там в баре с витриной бледная девчонка смотрела на Мэсса так, как на Стирворта никто никогда не смотрел. Теперь неприступная Керри Сокольникова утонула в белом водопаде его волос. Что они нашли в этом бледном как гриб-поганка безумце? Разве мало вокруг нормальных парней, которые не отращивают девичьи косы и не бьют прекрасных дам по лицу? А ведь мерзавец даже не извинился! Слова не сказал учтивого, а всё сошло ему с рук! Да если бы он, Стирворт, случайно по неведению оцарапал красавице Сокольниковой-Вебер хоть пальчик, его бы хирурги собирали из молекул, и долго ещё пришлось бы ему питаться манной кашей и грустно смотреть на мир.

Стирворт поднялся и врезал парню по физиономии. Сначала справа, потом слева. Только успевала мотаться голова. Мэсс не кричал, смотрел удивлённо.

— Комната качается, — сообщил он невнятно и сглотнул кровь. — Это ты меня за что-то бьёшь или для порядка?

— Добавить? — сухо спросил Стирворт. — Чтобы сам догадался.

— Не надо! Мне как-то не по душе получать тумаки. Если я поверю, что у тебя есть причины, или хотя бы скажу об этом, ты уймёшься?

Стирворт тоже запустил пальцы в белые волосы, хотя и не так нежно как Каролина, развернул к себе глупую голову.

— Тебя ещё и не били по-настоящему! — сказал он притворно-ласково.

Парень выдержал взгляд, а в зрачках его зажглись искры упорства.

— А ты уверен? — спросил он серьёзно. — Ты всё обо всех знаешь, Антей? Ты один за всех готов решать?

Стирворт отпихнул его голову. Жаль, нельзя запустить её в полёт как футбольный мяч. Ладно, пусть посидит, подумает. Интерьер помещения наведёт на определённые мысли. Когда вернётся Ковальский, лирика происходящего сменится суровым реализмом.

Стирворт вышел и запер дверь. Донимали усталость и голод. С едой, кстати, в домике оказалось неважно, и пленного Антей решил не кормить. Пытки на пустой желудок переносятся легче, и убирать потом приходится меньше. Нарезая хлеб и мясо для бутербродов, наливая кофе, Стирворт поглядывал на мониторы слежения. Всегда любопытно наблюдать, как ведёт себя добыча, когда остаётся одна. Конечно, парень отлично знает, что на него нацелены зрачки камер, но любой ведёт себя по-разному когда рядом есть палач и когда его нет.

Мергрис несколько минут просто сидел неподвижно, затем огляделся. Специально для того, чтобы произвести определённое впечатление, всё оборудование располагалось на виду. Парень принялся изучать предмет за предметом, а Стирворт вдруг сообразил, что он не имеет ни малейшего представления о том, для чего предназначены все эти вещи. Мальчишке всего-то двадцать лет, ему бы ещё сидеть за партой приличного учебного заведения. Что он делает в этом большом мире? Стирворт даже перестал жевать. Получается, что бил он едва ли не ребёнка. Возможно, Каролина потому и раздумала мстить, что это лохматое существо пробудило в ней материнский инстинкт? Антей попытался сосчитать, сколько коллеге лет. Даже в уме, куда никто не заглянет, он старался делать это осторожно. Если исходные данные верны, Керри ему ровесница, и, конечно же, она не воспринимает юного Мергриса как мужчину. Он для неё скорее подросток, воплощённая мечта о собственном сыне.

Стирворт приободрился и впился зубами в последний бутерброд. Ковальский вряд ли явится голодным, да и не до еды будет.

Шеф явился хмурым. В его дипломатические проблемы Стирворт не вникал — не по рангу — и просто ждал приказа. Ричард воткнулся взглядом в монитор, словно надеялся провертеть в нём дыру. Зелёные с жёлтым глаза сердито щурились.

— Ты не провёл первичную обработку?

Парень сидел, положив ногу на ногу, и больше всего напоминал скучающего за пультом диспетчера. Общую безмятежность портила только подсохшая в углу рта струйка крови.

— Мы с Керри не успели договориться, кто будет плохим, а кто хорошим, — ответил Стирворт.

— Где Каролина?

— Когда мне надоест жить на свете, я обязательно суну нос в её комнату.

Ковальский поморщился, но промолчал. Сложный характер помощницы он знал отлично.

— Ладно, займёмся вдвоём. Девушки так тяжело переживают, когда…

Шеф неопределённо покрутил ладонью перед лицом, желая, должно быть, сообщить, что дамы больше заботятся о своей внешности, чем суровые и грубые мужчины. Стирворт сдержал улыбку. Ковальский, конечно, применял собственную красоту как политический козырь, но это не значило, что он не ценил её просто так.