Ник Нэл: Чистая кровь (СИ)

— Чего кричишь? — страдальчески вопросил он. — Было так хорошо.

— Мы заснули и проспали!

Действительно, хотели быстро привести себя в порядок и тихо подняться на крышу. Ранним послегрозовым утром там вряд ли бродит много народу, и неудача обернулась бы меньшим позором. Хорошо спланировали, и вот — пожалуйста! Минуточка отдыха плавно переросла в несколько часов.

— Вставай! — взревел Стирворт, выскакивая из кресла. — Подъём!

— Может быть, отдохнём ещё чуточку? — взмолился Мэсс.

— Я тебе должен подзатыльник. Сейчас получишь с процентами.

— Ладно-ладно, — смирился Мэсс. — Зачем так сразу? Я не тороплю.

Он сполз с кровати и начал пошатываясь одеваться. Стирворт заскочил в ванную и уставился в зеркало: заметно по его физиономии, что едва проснулся? Оказалось — вполне. Поплескав в лицо холодной воды, Стирворт вернулся в комнату. Мэсс успел натянуть штаны и снова заснул с рубашкой в руках.

— Живее! — рявкнул Стирворт.

— Мы могли бы сделать это вечером, — страдальчески морщась, заявил Мэсс.

— До вечера они угробят ещё кучу народу. У них ведь и артиллерия есть, я видел. Быть может, они пока не знают, с какого конца её заряжать, но ведь рано или поздно научатся.

Мэсс больше не возражал, натягивал рубашку. Во взгляде его отсутствовали проблески мысли, и Стирворт посоветовал:

— Умойся и причешись. Никто не поверит в твою чистую кровь, если у тебя такое лицо и грива дыбом.

Мэсс беспрекословно послушался. Заглянув через минуту в ванную, Стирворт обнаружил, что парень старается честно, но рискует упасть каждый раз, когда тянет расчёской очередную прядь волос.

— Если через минуту не будешь готов — я их отрежу, — предупредил Стирворт.

Всё-таки оба очень устали. Может и к лучшему, что удалось немного поспать. Мэсс появился ровно через минуту и выглядел вполне пристойно, если это вообще возможно с такой обильной шевелюрой. Стирворт удовлетворённо кивнул.

В коридорах оказалось пусто. Население отеля, видимо в поисках развлечений, опять собралось на крыше. Стирворт представил себе эту беспечную толпу, и ему стало тошно, хотя с другой стороны обилие народа сослужит хорошую службу: никто не заметит, если попытка прорваться к сакральным ракетам не удастся, а то и вовсе её примут за обычное любопытство досужих бездельников.

В лифте ехала всего одна парочка: юноша и девушка, занятые собой. Он не обратил внимания на случайных попутчиков, а она уставилась на белые волосы Мергриса с откровенной жадностью во взоре. Чему тут завидовать? — не понял Стирворт — чистое же мучение.

От лифтов по лестницам на крышу поднимались туристы, здесь было многолюднее. Сверху шёл гул голосов, там, судя по всему, собралась порядочная толпа.

Затеянное ими предприятие сразу показалось Стирворту несерьёзным, и он продолжал путь только потому, что привык доводить начатое до конца, да и тлела в уголке сознания или души почти призрачная надежда на успех. Агент господина Ковальского Антей Стирворт ещё не разучился верить в чудеса.

Чтобы выйти на крышу, пришлось протискиваться. Люди стояли плотно и, судя по тому, что концентрировались они не у парапета, интересное происходило в центре, там, где высилась ажурная башня упований.

Стирворт забеспокоился, что их опередили, или же у прекращателя войны скопилась очередь жаждущих подвига, но как всегда думал о человечестве лучше, чем оно того заслуживало. В середине крыши происходило представление совсем другого сорта. Зоркие глаза Стирворта разглядели присутствующих, с высоты его роста открывался отличный обзор.

На мраморном ограждении башни мира как на трибуне стоял тот самый господин, что мелькнул в отеле на Аммагелласте, а потом и здесь в Тартосе. Стирворт сразу узнал его. Он ведь немало думал об этом человеке. Это с ним хотел договориться Ричард Ковальский, это он должен был заменить Мэсса в его доме, присвоить его титул и права. Это он пытался убить юного Мергриса и почти преуспел. Дядя, Линдедо Альгю Мергрис. Стирворт даже вспомнил его личные имена.

Этот спорной морали человек держал что-то вроде речи. Стирворт услышал обтекаемые фразы, гладкие законченные периоды, обещания будущего процветания, основанные непонятно на чём. Говорил самозваный лорд красиво, и туристы, за неимением других развлечений, слушали довольно благожелательно.

Стирворт пропускал слова мимо ушей, он обшаривал взглядом толпу и скоро убедился, что пустой болтовне внимают не только туристы. Здесь были и те, кто благостно посылал людей на войну, а потом не вспомнил о них, тонущих в болотах, изорванных злыми зубами пуль. Стоны умирающих были лишь фоном очередной политической потехи. Присмотревшись внимательнее, Стирворт увидел и тех двоих лакитийцев, что принимали его с Мэссом на острове, а потом, не моргнув глазом, отправили медленно умирать от жажды и солнца или быстро в мощных челюстях акул. Оба стояли в стороне и, не слушая оратора, обменивались ленивыми репликами. Их безразличные аристократические лица так и просили демократического кирпича.