Мария Симонова - Вирус хаоса

— И ваши попрошу! А также попрошу сдать имеющееся оружие.

— Там указано, что я имею право на ношение, — заметил Жнец, кивнув на удостоверение.

— А я имею право на конфискацию, — произнес военный спокойно — еще бы, ведь дула шести автоматов были достаточно веским аргументом! И Жнец вынужден был это признать: пожав плечами, он отдал свой парализатор. Белобрысый оглядел его, хмыкнул и, сунув в карман, пошел собирать документы с остальных «задержанных». Именно так — арестованными они себя теперь и ощущали: что-что, а подобное начало никак нельзя было назвать удачным. У Мэри, кстати сказать, и вовсе не было с собой никакого удостоверения личности — впрочем, может, оно и к лучшему, памятуя об упорном внимании властей всех «параллелей» к ее персоне.

Отобрав документы у мужчин и получив от женщины лишь разведение рук, хозяин ситуации, подкрепленный войсками и БТРами, произнес:

— Так, а теперь пройдемте, — кивнув при этом в направлении скопления техники.

Мэри со Жнецом переглянулись.

— Зачем это? — буркнул Фил, утративший свое обычное насмешливое спокойствие, что и не мудрено при таком количестве малоприятных и малопонятных происшествий, следующих одно за другим.

Белобрысый взглянул на него так, словно размышлял — а не пристрелить ли ему этого любопытного прямо тут на месте без долгих разговоров? Мэри сделала к ним осторожный шажок, внутренне цепенея и лихорадочно отыскивая в глубине души нужную кнопку, надеясь как-то нейтрализовать опасность. Но тот только сказал:

— Вы задержаны, — и мотнул головой — мол, вперед и без разговоров.

Разумеется, им пришлось подчиниться. Хотя… Были варианты, о которых большинство присутствующих не подозревало. Однако Мэри все продолжала искать и с удивлением не находила в себе раздражения: вместо него появилась в мыслях эдакая насмешка: «Хотел тут что-то выяснить — пожалуйста, выясняй. Пока самому не надоест, ну а тогда уж…» — додумать она не успела.

Воздух словно разорвало и заполоскало в оглушительном треске — стреляли окружавшие их солдаты. Стреляли и падали.

Жнец с криком:

— Ложись!!! — упал с разворотом назад, отбросив с собой Мэри, другой рукой успев толкнуть наземь Михалыча. Мэри оглянулась в отчаянии на Фила, лишь в этот миг ясно осознав, что стреляют не солдаты.

Стреляло их оружие.

Кого-то ранило сразу, кто-то в панике отбрасывал бьющийся, словно в припадке, плюющий огнем автомат. Только один боец сообразил направить ствол в землю. Краем глаза Мэри успела заметить, как метнулся за свою машину Фил.

Все стихло так же внезапно, как началось. Впрочем, нет, не все — с обрывом автоматных очередей стали слышны стоны и проклятия.

Мэри, лежавшая ничком, приподнялась: Жнец рядом был определенно невредим. Он первым делом схватился за нее, охлопал:

— Цела?

За Жнецом чертыхался Михалыч, держась за окровавленную ляжку. Не приходилось сомневаться, что он-то не вполне цел, но жить почти наверняка будет, поэтому Мэри, вскочив, первым делом обежала машину и облегченно перевела дух: Фил, живой и невредимый, сидел на асфальте, озабоченно глядя прямо перед собой — туда, где на дороге поднимались солдаты. А кое-кто уже не поднимался.

— Наши все целы? — спросил он.

— Михалыч ранен. В ногу.

— Рвать надо отсюда, пока они не очухались, — задумчиво произнес Фил, не двигаясь с места.

Мэри вздохнула:

— На нашем-то рыдване?

— Догонят, — согласился Фил.

От грузовиков уже бежали люди.

— Еще решат, что это мы виноваты, — размышляла Мэри. На самом деле она ни секунды не сомневаясь в том, что именно они и виноваты, вернее — кто-то из них, в раздражении пожелавший этому блокпосту чего — неизвестно, но уж точно не «всех благ».

— Остаемся, — подытожил Фил. Без эмоций, но Мэри все же решила, что его необходимо ободрить:

— За нами ничего нет, в конце концов нас либо пропустят, либо завернут обратно, — сказала она, думая о том, что независимо от того, задержат ли их на этом посту, ей придется провести со своей командой просветительную беседу, во избежание нанесения самых неожиданных увечий — не только врагам, но в первую очередь ближайшему, вполне дружественному окружению.

«Кстати, об увечьях…»

Она вернулась к Смеляковым и застала их в буквальном смысле за самолечением: Жнец накладывал продюсеру жгут, то есть ремень, затягивая его на ноге выше раны. Михалыч морщился. При виде Мэри взгляд его стал жалобным. «Ну вылитый Ген, подсадивший занозу! Смеляковы мои, ну что мне с вами делать?..» — вздохнула она мысленно, присаживаясь рядом.