Мария Симонова: Вирус хаоса

— Машка, — проговорил Евгений, чувствуя, что его собственный голос предательски сел, — что ты с собой сделала? .

Он медленно поднялся и едва успел, бросившись вперед, подхватить ее, неожиданно начавшую сползать по косяку.

Если в этот момент Евгений Смеляков имел все основания не доверять собственным глазам, то с минуту назад он словно в воду глядел: его жена Мария (а попросту Мэри), стоявшая на кухне, с болью во взгляде смотрела в холодильник, точнехонько на реликтовую сардельку, вмерзшую в лед — последнюю представительницу обитавшего здесь когда-то вида, именуемого едой. Морозильный агрегат, в отличие от квартиры в целом, демонстрировал ослепительно-чистый ландшафт, где эта сарделька, видимо, погибла много лет назад от одиночества и отчаяния. «Или он ее себе берег?..» — тоскливо подумала Мэри, не столько разъяренная — сил на необходимый всплеск ярости попросту не осталось — как подавленная: перспективы, куда ни глянь — вокруг ли, или в ближайшее будущее, открывались сплошь безрадостные.

Итак, вместо долгожданного отдыха в уютном семейном гнездышке, пусть даже с первоначальным приготовлением ужина, ей предстояла основательная уборка оного гнездышка, после похода в магазин ради обеспечения оного ужина. Не говоря уже о сиюминутной организации добротного семейного скандала. Вместо подобной дальнейшей программы очень захотелось просто сесть и разреветься. Вот уже и голова закружилась, и в глазах слегка зарябило — самое время хлопнуться в обморок. Разумеется — в голодный!

Прикрыв глаза, Мэри сделала глубокий вдох: необходимо было прийти в норму и изыскать где-то силы для наведения в доме порядка с неизбежным выяснением отношений — словом, требовалось срочно мобилизоваться для обычной семейной жизни. Когда она их открыла, странная дезориентация в пространстве мало того что не прошла, а еще и усугубилась явлением галлюцинаторного типа: перед нею в каком-то радужном тумане обрисовалась незнакомая девушка — худенькая и невзрачная, в очках и почему-то в ее халате, причем, кажется, на голое тело.

— Ты кто?.. — ляпнула Мэри, не вполне уверенная, что в последние две-три секунды находится в ясном сознании, тем не менее ощутившая неприятный укол от ее символически одетого вида.

— Нет, это вы кто? — испуганно откликнулась та, чем почти вернула Мэри ощущение реальности. Почти. Ведь галлюцинациями она никогда не страдала. Словом, не приходилось сомневаться, что она с кем-то разговаривает. И уж, конечно, не сама с собой — еще чего не хватало! А с некоей девицей, пребывающей в ее доме, мало того — влезшей в ее халат и, как только что она заметила, в ее тапки, при этом даже не догадывающейся, что у этих и у разных прочих имеющихся здесь отнюдь не мужских вещей есть законная хозяйка. Кажется, единственное, что на ней было надето из своего, — это огромные безвкусные очки.

— В-вы из службы доставки?.. — пролепетало это чудо природы, поправляя свои окуляры.

М-мда. Не очень-то сообразительную подопытную выбрал себе Ген (так называли Евгения, специализировавшегося на генетике, его друзья и Мэри тоже) для экспериментов в отсутствие жены, видимо, с собственным генным материалом. В свете этого становилось понятно, что за «работа» не оставляет ему времени даже для минимальной деятельности по хозяйству. И, кстати, прекрасно объяснялась его туманная фраза насчет ее что-то слишком раннего прихода.

— Я, наверное, забыла закрыть дверь.. — бормотала тем временем «подопытная», рассеянно озираясь.

Однако Мэри ее уже не слушала: она устремилась вперед, миновав бестолковую девицу: — «Что он только в ней нашел?..» — и как-то сразу оказалась в гостиной.

Но почему-то не в своей.

Она словно попала в аналогично расположенную квартиру на другом этаже — таково было первое ощущение. Взгляд натыкался на похожую мебель — порядком истертый бежевый диван, стенной шкаф, журнальный столик… Планировка довольно распространенная, что нередко позволяет некоторым чувствовать себя в гостях даже более непринужденно, чем дома. В гостях — вот ключевое слово! Она готова была поклясться, что это не ее дом.

Правда, в левом дальнем углу здесь тоже имелся компьютер. Вот только не имелось любимого мужа, которого она видела с минуту назад, как всегда, по уши в него погрузившимся. Она хотела позвать Гена, но лишь беззвучно открыла рот: в этот миг ее посетила ясная уверенность, что в этом доме просто в принципе никогда не мог жить мужчина. Такое ощущение подразумевают, когда говорят «им даже не пахло».