Герберт Уэллс - Пища богов (пер. Тан)

— Берегитесь! — воскликнула принцесса, и в ту же минуту Редвуд услышал звук рожка.

Обернувшись в ту сторону, в которую смотрела его собеседница, он увидел у своей правой ноги пыхтевший и шипевший ярко-желтый автомобиль, пассажиры которого, в меховых костюмах и в огромных синих очках, сердито жестикулировали и кричали что-то. Редвуд отодвинул ногу, и сердитая машина, зашипев еще сильнее, проследовала вдоль по аллее.

— Ишь, чучело, всю дорогу занял! — крикнул кто-то оттуда.

Собеседники помолчали, смотря вслед удалявшемуся автомобилю. Затем принцесса сказала:

— Все это так удивительно, что я едва могу опомниться…

— Напрасно они вам прежде ничего не говорили, — прервал ее Редвуд.

— Да, решительно ничего. Я считала себя уродом, думала, что мне придется жить в одиночестве. Даже совсем помирилась с одинокой жизнью и приспособилась к ней. А теперь вот в полчаса все изменилось — я вижу новый мир, новую жизнь, я уже не одна, у меня есть товарищи!

— Да, товарищи по счастью или по несчастью, — подтвердил Редвуд.

— Но вы должны мне все рассказать, — прибавила принцесса, — я еще многого не понимаю, да и вообще все это кажется мне сном… Даже вы… Спустя некоторое время я, может быть, в вас и поверю, но теперь… Теперь мне кажется, что я сплю… Слышите!

Издали до них донеслись звуки ударов часового колокола в замке. Один, два, три… Колокол ударил семь раз.

— Я должна вернуться, — сказала принцесса. — Сейчас они принесут утренний кофе в мою спальню. Удивительно серьезно и добросовестно исполняют свои обязанности эти маленькие служители и чиновники из моей свиты!

— Но мне нужно сказать вам еще кое-что… — начал Редвуд.

— А мне нужно обдумать то, что вы уже сказали, — прервала его принцесса, — и обдумать наедине. Теперь я пойду домой, а завтра на заре опять приду… сюда же.

— Я вас буду ждать.

— Целый день продумаю… просто не верится!.. Принцесса отступила назад и окинула Редвуда взглядом

с головы до ног. На минутку глаза их встретились, светясь обоюдною ласкою. Оба при этом сильно покраснели.

— Да, — сказала принцесса, смеясь счастливым смехом, — вижу, что вы действительно существуете! Не правда ли?.. Представьте себе, что я завтра приду и вдруг увижу вас таким же пигмеем, каким мы видим всех прочих!.. Ну, пора идти. Простимся, как делают это маленькие.

— Так до свидания, до завтра, брат-гигант! — сказала принцесса.

— До свидания, — едва мог выговорить Редвуд.

Всего четырнадцать раз встречались они таким образом перед началом конца. Встречи эти проходили то в парке, то в сосновом лесу, окружавшем последний с юго-запада, то на холмах среди поросших вереском низин. Два раза встреча произошла в Каштановой аллее, пять раз — около пруда, вырытого королем, дедом принцессы, на широком газоне, грациозно спускавшемся к реке. Принцесса садилась на траву, а Редвуд, лежа у ее ног и не спуская глаз с ее лица, рассказывал ей о прошлом, о своем отце, о задаче, возложенной на гигантов их исключительным положением, о великом будущем, которое открывается перед ними.

От общих соображений о судьбе гигантизма на земле скоро они перешли к проблемам более им близким, личным. С каждой встречей молодые гиганты все более и более убеждались, что между ними возникает чувство более нежное, чудесное и сильное, чем дружба, и наконец дошли до того, что называли это чувство настоящим его именем, очутившись таким образом в положении Адама и Евы обновленного человеческого рода на земле.

Сидя рядом на траве, под величественными каштанами, они находили, что вся природа вокруг них изменилась, превратившись в настоящий рай. Солнце и звезды перестали быть для них грубыми, материальными небесными телами, находящимися в раскаленном состоянии, а превратились в светильники; цветы и птицы перестали существовать сами для себя, они, казалось, только и думали об угождении вкусам влюбленных и об их удобстве; сами влюбленные перестали чувствовать себя отдельными существами, состоящими из костей и мяса, а слились в одно целое, эфирное, невесомое и насквозь проникнутое несказанным блаженством.

Внешний мир отошел от них куда-то в сторону, время как бы остановилось, сама смерть была побеждена, так как она есть удел индивидуума, а любовь уничтожает индивидуальность. Любовникам казалось, что они постигают теперь самую суть вещей и видят ту скрытую красоту мира, которая недоступна взору существа, живущего исключительно индивидуальной жизнью. Да и действительно, они эту красоту видели, потому что любовь открывает ее даже мелким душам, а их души были гигантские, достойные существ, выращенных на «Пище богов».