Ганс Доминик - Лучи смерти

Доктор Глоссин продолжал:

— Создается своеобразное положение, что ваша светлость была обвенчана с лордом Мейтланд, или, как его еще звали тогда, с мистером Клинтоном в то время, как ваш первый супруг был еще жив. По законам вас вряд ли можно упрекнуть, так как у вас были подложные сведения о его смертном часе. Но голос общественного мнения много значить для принадлежащих к высшему обществу.

Настороженно ожидал он действия своих слов.

— Вы кончили, господин доктор?

Глоссин кивнул. Леди Диана смерила его взглядом.

— Сколько вы хотите за свое молчание?

Доктор вскочил, словно от удара хлыста.

— Вы хотите предложить мне денег… Берегитесь! Я никогда не забываю оскорблений!

— Чего же вы хотите, господин доктор?

— Я прошу не продолжать в таком тоне. Я мог бы прервать наш разговор… Это было бы не выгодно для вас.

— Для чего вы рассказываете мне эту историю, господин доктор?

— Придет день, леди Диана, когда вы пожалеете об этих словах, когда вы добровольно протянете мне руку. Тогда я напомню вам о сегодняшнем дне. Сегодня я прошу вас о простой любезности, которая не доставит вам труда, а для меня значит очень много.

Леди Диана задумчиво посмотрела на свои красивые белые руки. Она сомневалась, что когда-нибудь протянет их доктору Глоссину.

Она победила в этой борьбе. Но внутренне она была более потрясена, чем это было заметно внешне. Она охотно согласилась простой любезностью отделаться от стеснительного гостя.

— В чем дело, господин доктор?

— Для объяснения я должен вернуться назад и сделать вашей светлости признание. Я не всегда был американским гражданином. В 1927 году я жил, как английский подданный в Месопотамии. Там работал инженер, который сделал открытие, грозившее Англии. Я уведомил об этом Английское правительство, и изобретатель исчез в Тоуэре. Ваш супруг, лорд Мейтланд, должен знать об этом деле или по крайней мере легко найти его. Помогите мне, — я должен знать, находится ли еще Гергарт Бурсфельд в Тоуэре. Ему теперь было бы шестьдесят пять лет. Помогите мне и вы можете быть уверены в моей благодарности.

— Хорошо, господин доктор, я поговорю с мужем. Будет сделано все возможное, чтобы доставить вам желаемые сведения.

Настал день, когда три человека в Линнее молча обнялись. Это был день полного завершения великого открытия.

Дни напряженнейшей работы в лаборатории и мастерской остались позади. Предстоявшая теперь работа над постройкой была физической игрой и умственным отдыхом.

Главную работу выполнил Сильвестр. Его исследовательский гений победил неожиданно возникавшие препятствия.

После последней ночи усиленной работы Сильвестр с улыбкой отбросил перо. С его губ сорвалось победное «эврика». Потом он уснул глубоким, похожим на смерть, сном.

Теперь, когда важнейшая работа была сделана, и его создание удалось, мысли Сильвестра беспрепятственно вернулись к прошлому, к Трентону, к Яне.

Он не понимал самого себя. Как мог он в течение этих дней так забыть Яну? Околдовала ли его работа? Вмешалось ли тут чье-то влияние? Он не находил ответа.

Он увидел свою невесту, ухаживающей за любимыми цветами в маленьком садике. Увидел ее при уютном освещении лампы; заметил розоватый оттенок, при разговоре окрашивающий ее нежные щеки, и блеск ее глаз. Он увидел ее, в тихие вечерние часы, легким колеблющимся шагом идущую рядом с ним по полям.

Потом он увидел доктора Глоссина, и обеспокоился. Он должен быть с Яной, охранять ее. Любовь его смешивалась со страхом.

С нетерпением ожидал он возвращения Эрика Трувора. Торопясь, раскрыл он ему свои планы и желания. Открытие было закончено. Практическое выполнение — пустяки. Если оно, благодаря его отсутствию продлится несколько дольше, беда не велика.

Эрик Трувор слушал Сильвестра с неподвижным лицом.

— Ради женщины ты хочешь стать изменником?

— Изменником? Что значит это слово в твоих устах? Яна имела бы право произнести его.

— А наша миссия? — с силой проговорил Эрик Трувор.

— Миссия? Моя задача выполнена. Открытие закончено. Я дал то, что должен был дать. Работа в мастерской может идти без меня. Несколькими днями раньше или позже — не все ли равно?

— За несколько дней могут погибнуть тысячи мужчин, стать вдовами тысячи женщин. За несколько дней может случиться больше горя, чем можно сгладить за десятилетие.

— Ты видишь все в черном свете. Разве ожидается объявление войны в ближайшее время?