Борис Фортунатов - Всемирный следопыт, 1929 № 11

— Хороший мех у зверка, — заметил Патрик, поглаживая утконоса.

— Тоже важное приспособление к среде. Волосяной покров помогает млекопитающим сохранять постоянную температуру и, смотря по сезону, то редеть, линяя, то густеть, прорастая подшерстком, регулирующим теплоотдачу. Меховая одежда немало содействовала торжеству млекопитающих над пресмыкающимися, которые, не развивая собственного тепла и заимствуя его от солнца, должны были или с наступлением холодов погружаться в оцепенение, или ограничивать распространение исключительно жарким климатом. Их чешуя — это покров, накаливающийся лучами солнца, а мех — покров, сохраняющий внутреннее тепло. Приспособляя свою одежду к климату, одеваясь то поплотнее, то полегче, млекопитающие распространились по всему земному шару.

По возвращении с охоты нам бросился в глаза озабоченный вид отца Джона.

— Случилось что-нибудь? — спросил Джон.

— Да, на виноградник опоссумы напали, первый набег этой ночью сделали. Порядочно пощипали.

— Да разве виноград уже поспел? — спросил я.

— Только что завязался. Но именно в это-то время опоссумы им и лакомятся. Как только он начинает наливаться, они его больше не трогают.

— Посторожить придется, — решил Джон. — Повадятся таскаться — тогда прощай и виноград и вино.

— Посторожим, — согласились мы с Патриком.

— Расскажите нам, Джон, — попросил я, — как справиться с этим врагом. Ведь ваш опоссум очевидно родня американского опоссума, известного в науке как единственное сумчатое вне пределов Австралии?

— Вероятно родня. Животное величиной с большую крысу или небольшого кролика, живет в эвкалиптовых лесах, где днем спит в дуплах или под поваленными деревьями.

— Значит ведет, как и древние его предки, первичные млекопитающие, ночной образ жизни. И вероятно, как и они, всеяден.

— Совершенно верно. Охотится ночью, питается насекомыми, яйцами, птенчиками, но главная его пища — растительная — листья эвкалиптов. Они придают его мясу неприятный вкус. Война с опоссумами простая: бей палкой! Дело в том, что от врага он не бежит, а замирает на месте и старается слиться с темным фоном. Поэтому главное, что требуется от охотника, — это внимание. Конечно, чем ночь темнее, тем охота труднее.

На наше счастье ночь выдалась ясная, с полной луной. Вооруженные палками и мешками, мы заняла позиции на границе виноградника, обсаженного стеной фруктовых деревьев, я — в центре, Джон с Патриком — на флангах. Здесь должен был разыграться авангардный бой. Прорвавшегося сквозь нашу линию неприятеля предстояло истреблять уже в винограднике.

Мы притаились, и внимание наше сосредоточилось на чернеющей невдалеке эвкалиптовой рощице, откуда ожидался враг. Ждать пришлось недолго. Полянка перед нами стала оживать. То тут, то там из травы выскакивали и снова ныряли в нее темные тени. Слышались шорохи. Вот у моих ног что-то юркнуло. Оглядываюсь. Ничего. Все тихо. Но памятуя урок Джона, присматриваюсь и замечаю, что ствол рядом стоящей яблони внизу неестественно вспух. Взмахиваю дубиной и бью по подозрительному утолщению. Писк… и первая добыча готова. Опускаю ее в мешок.

Подвиги мои продолжались. Судя по доносившимся до меня ударам, товарищи от меня не отставали. Тревога охватила врага. Началось беспорядочное отступление.

При начинающемся рассвете мы подсчитали трофеи: у меня — двенадцать, у Джона — одиннадцать и у Патрика — девять. Я побил рекорд.

— Какой чудный мех! — воскликнул я. — Нежный, пушистый, легкий.

— Знаете что? — вдруг просиял Джон. — Нам, австралийцам, мех не нужен: для нас самый подходящий костюм — это костюм Адама. А нашему европейскому гостю предстоит сражаться с морозами. Соорудим ему шубу из опоссумов.

— Слишком много шкурок понадобится. Опоссумы ведь маленькие, — смущенно возразил я.

— Пустяки. Не больше восьмидесяти, штук. А у нас есть уже почти половина. Остальное набьем в две ночи.

Мне оставалось только поблагодарить моих друзей за подарок.

Через неделю явились туземцы с двумя пойманными ехиднами. Отцов сопровождали их сыновья, подростки лет двенадцати. Они оказались бывшими учениками Патрика, и мы были свидетелями трогательной встречи детей с любимым наставником.