Лоис Буджолд - Осколки чести. Барраяр

На улицах Форбарр-Султана уже таял последний снег, когда капитан Вааген позвонил Корделии из госпиталя.

— Пора, миледи. Я сделал все, что можно было сделать in vitro. Плаценте уже десять месяцев, и она явно стареет. И компенсировать это с помощью репликатора больше нельзя.

— Ну так когда?

— Хорошо бы завтра.

В ту ночь она почти не спала. На следующее утро вся семья отправилась в Императорский госпиталь: Эйрел, Корделия, граф Петер в сопровождении Ботари… Корделия была не в восторге от присутствия свекра, но ничем не выдала своих чувств, памятуя, что худой мир лучше доброй ссоры. Иного выхода просто не было — пока старик не соизволит помереть, ей от него не избавиться. Их вражда огорчает Эйрела — так пусть по крайней мере вина за это лежит на Петере, а не на ней.

«Делай, что хочешь, старик. Твое будущее могу тебе подарить только я. Мой сын поднесет факел к возжиганию в твою память».

А вот Ботари она очень обрадовалась.

Лаборатория Ваагена занимала целый этаж в новом здании исследовательского комплекса. Корделия переместила его из старой лаборатории, чтобы капитана не мучили воспоминания: в один из своих первых визитов после возвращения в Форбарр-Султан она нашла Ваагена чуть ли не в слезах. Работать он не мог, объявив, что каждый раз, как входит в это помещение, перед глазами у него встает картина ужасной смерти доктора Генри. Даже самые тихие звуки заставляли Ваагена вздрагивать.

— Я же разумный человек, — хрипло пожаловался он. — Не думал, что подвластен глупым суевериям.

И Корделия помогла ему принести возжигание покойному на лабораторной горелке, а переезд замаскировала под повышение.

Новая лаборатория была светлой, просторной, и ничьи духи тут не витали. Прибытия Форкосиганов ожидала целая толпа заинтересованных медиков — акушеры, гинекологи, хирурги, включая доктора Риттера, будущий лечащий врач Майлза и его же хирург-консультант. Смена караула. Родителям понадобилось чуть ли не применить силу, чтобы пробиться поближе.

Вааген суетился, счастливый и важный. Он все еще не снял черной повязки, прикрывающей глаз, но пообещал Корделии, что в ближайшее время соберется сделать последнюю операцию. Техник вкатил маточный репликатор, и Вааген замешкался, словно решая, как облечь должной торжественностью то, что, как знала Корделия, было самым простым делом. Решив ограничиться небольшой лекцией для коллег, он подробно описал им состав гормонов и питательных веществ, вводимых в соответствующие трубки, растолковал показания приборов, обрисовал происходящее внутри репликатора отделение плаценты и охарактеризовал различия между репликаторными и естественными родами. Впрочем, о некоторых отличиях Вааген умолчал.

«На это следовало бы посмотреть Элис», — подумала Корделия.

Заметив, что она наблюдает за ним, Вааген смущенно замолчал и улыбнулся.

— Леди Форкосиган, — он указал на крышку репликатора, — не хотите ли взять честь на себя?

Она протянула руку, помедлила и обернулась к мужу.

— Эйрел?

Он шагнул вперед.

— Ты уверена, что я смогу?

— Если ты в состоянии откупорить консервную банку, то и это тоже можешь.

Оба взялись за запоры и одновременно отодвинули их, подняв герметичную крышку. Доктор Риттер шагнул вперед и точным движением виброскальпеля рассек толстый войлочный слой питающих капилляров. Он высвободил крошечное существо из последнего слоя биологической упаковки, очистил ему рот и нос от жидкости перед первым изумленным вдохом. Обхватившая плечи Корделии рука Эйрела сжалась так сильно, что ей стало больно. Он судорожно сглотнул и поморгал, чтобы вернуть обычную сдержанность своему лицу, сияющему торжеством и болью.

«С днем рождения, — подумала Корделия. — Что ж, цвет у него вполне нормальный».

К сожалению, больше похвалиться было нечем. Контраст с младенцем Айвеном был потрясающий. Несмотря на дополнительные недели вынашивания — десять месяцев против нормальных девяти, — Майлз едва достигал половины роста Айвена при рождении. Тельце ребенка было скрюченным и сморщенным, позвоночник заметно деформирован, а подтянутые к животу ножки не желали разгибаться. Пол был мужской — вот тут сомневаться не приходилось. Но первый крик Майлза был тоненьким и слабым, совершенно не похожим на гневный голодный вопль Айвена. Корделия услышала, как за ее спиной разочарованно фыркнул граф Петер.

— Он получал достаточно питания? — спросила она у Ваагена, с трудом удерживаясь, чтобы не повысить голос.