Сергей Снегов - Машина счастья

Женщина так напряженно раздумывала над словами Генриха, что ему стало ее жалко. Чувство неведомой опасности у нее было развито отлично.

Вообще эта Мира предстала неучтенным фактором. И Машина Счастья, и Генрих с Роем сосредоточились на Пьере со Стеллой, Мира же осталась в стороне. Ей придется несладко, думал Генрих, те падения общественной кривой, очевидно, вызваны ее реакцией на потерю мужа. Хорошо, что они крохотные, всего лишь маленькое личное горе. Мира сказала очень медленно:

– Не знаю, что вы подразумеваете, когда говорите о жене и няньках. Я, возможно, с земной точки зрения плохая жена, тем более нянька, но, смею надеяться, Пьер мной доволен…

– Не говори неправды! – раздался громкий мужской голос.

В комнату вкатился веселый краснолицый человечек, до того округлый, коротконогий, короткорукий, что он походил скорее на шарик, чем на дельтянина. Безбровый, почти безволосый, на голову ниже Миры, к тому же с уродливо несимметричным лицом, он разительно отличался от красавицы жены.

– Что за нелепое слово: доволен! Я не доволен – я восхищен, я очарован, я околдован!

Лицо Миры вспыхнуло, потом побледнело. Прилила и отлила кровь, деловито оценил ее состояние Генрих.

– Ты опоздал на сорок семь минут, – сказала она. Голос ее дрожал. – Ты опоздал на целых сорок семь минут, Пьер!

– Я опоздал на сорок семь минут! – пропел мужчина фальцетом. Он схватил жену за руки и закружился с ней по комнате. – Я опоздал на сорок семь минут! – Он отпустил ее руки и заплясал вокруг нее.

– Ты бы мог предупредить, Пьер. Ты ведь знаешь, что мой индивидуальный приемник настроен только на твое излучение! – Она кружилась с охотой, временами обгоняя мужа, тогда он смешно топотал, догоняя ее.

– Я ничего не излучал! Я ничего не излучал! – пропел мужчина еще веселее. Он катился по большому кругу возле жены. – Я погружал, я разгружал, я автоматы снаряжал! Я ничего не излучал! – Внезапно лицо его из веселого превратилось в озабоченное. – Постой! – сказал он, останавливаясь. – Ты опять не обедала? – Он грозно насупился. – Сколько говорить, что не надо ждать, если я запаздываю на обед! – Он опять повеселел, закружился и запел, запрокинув голову: – Меня не надо ждать к обеду! Меня не надо ждать к обеду!

– Перестань! – сказала жена. – У тебя ни голоса, ни слуха, Пьер. Я не могу больше слушать твое пение. Лучше уж танцуй. Только не упади, пожалуйста.

– Я слушать не могу, как ты поешь! – громко пропел мужчина и еще усердней заплясал по комнате. – Я слушать не могу, как ты поешь! – пел он с упоением.

И при каждом обороте вокруг жены взгляд его падал на Генриха.

Но Генрих знал, что Пьер только глядит, но не видит его. Генрих вначале опасался, что Пьер в самозабвенном кружении налетит на стоящее посреди комнаты кресло, но Мира осмотрительно держалась подальше от гостя, а Пьер хоть и не сознавал, что в комнате кто-то третий, физически все же ощущал неведомое препятствие.

– Есть! – закричал Пьер, останавливаясь. – Хорошую порцию тумана. Ты, я и туман! Живо, Мира, живо!

– Мы не одни, – сказала Мира. – У нас в гостях землянин.

Только сейчас Пьер увидел Генриха.

– Прошу прощения за невнимательность! – сказал он непринужденно. – Мы с Мирой, когда танцуем, забываем все на свете. – Он плюхнулся на тускло мерцающий диван и обернул к Генриху радостное лицо. – Счастлив познакомиться, друг! Пообедаем и поговорим.

– Раньше поговорим, – предложил Генрих.

– Можно и так, – быстро для дельтянина согласился Пьер.

– И разговор в моем присутствии, – предупредила Мира, садясь рядом с Пьером.

Генрих долгую минуту молча смотрел на них.

На Земле такая пауза была бы сочтена за вызов. Здесь можно было молчать и дольше, не рискуя вызвать недоумение и обиду. В Генрихе мутно клубилась злость на эту красивую и неприятную женщину, так ревниво оберегающую своего безобразного и веселого мужа.

Генрих нащупал в кармане передатчик. Пусковая кнопка торчала сбоку, на нее можно было незаметно надавить пальцем. «Надавлю – и кончится твоя тирания, – думал он. – С лица твоего Пьера мигом исчезнет улыбка. Пронзенный непонятной тоской, он отвратит от тебя лицо, твои заигрывания станут ему противны, твои настояния – омерзительны. Вот как оно будет, стоит мне нажать кнопку. И я ее нажму, можешь не сомневаться в этом!»

– Я, однако, настаиваю на разговоре наедине.

– Ничего не выйдет, раз Мира не хочет, – добродушно разъяснил Пьер. – Ужасная женщина моя Мира, вы такой еще не встречали.