На заднем плане кто-то другой воровато прижимает руку к экрану…
Смена кадра
На мосту — всеобщее безумие. Люди напирают, лезут на перила. Голос Воображалы больше не слышен, хотя она еще мечется где-то там, в самом центре, откуда взлетают фонтанами разноцветные яркие мячики.
Ребята в камуфляже тщетно пытаются организовать оцепление, их сминают, отбрасывают друг от друга.
Группа джайверов наблюдает за всем этим с безопасного расстояния, передавая по кругу сигаретку.
— Пари? — лениво говорит один из них. Остальные переглядываются, разбивают с улыбочками. С улыбочками же смотрят, как он подымает свой мотоцикл, что-то проверяет, подкручивает, надвигает шлем, салютует, полуобернувшись. На полном газу слетает с верхней набережной к самому мосту.
Там не проехать — дорога плотно забита машинами, настолько плотно, что их крыши выглядят отсюда узорным мозаичным панно. Но джайвер и не пытается проехать, как все нормальные люди. Используя наклонный газончик вместо трамплина, он с разгона прыгает через пробку. Слегка задевает по крыше задним колесом четвертую машину, по пятой скользит уже основательно, но от падения удерживается, а с крыши шестой выруливает прямо на широкие перила моста…
Смена кадра
Еще дальше, еще выше. Хорошо видны заинтересованно наблюдающие за мостом джайверы, сам мост — мельче и хуже. На крыше девятиэтажного здания стоит Анаис, смотрит вниз, улыбается.
Смена кадра
Верхняя набережная. Джайверы. Рев мотора обрывается. Визг тормозов.
— Спасибо, — говорит Воображала, сползая с заднего сиденья. Она вымотанная и серая, даже голос бесцветен, — Чего ты хочешь?..
Один из джайверов, вздыхая, снимает шлем. Подставляет лоб. Трюкач отвешивает ему щелбан, остальные улыбаются одобрительно.
Трюкач оборачивается к Воображале:
— Садись, поехали.
Та качает головой. Упрямо:
— Денег?..
Кто-то смеется. Кто-то комментирует: «Прокурит… Не, потеряет!.. Какая разница…»
— Ну ладно, я устала и плохо соображаю… Но чего-то же вы все-таки хотите?
Теперь уже смеются все. Трюкач повторяет настойчивее:
— Поехали.
Воображала морщится, щурится презрительно, говорит сквозь зубы:
— Ладно, допустим… отрицатели чертовы. Карьера и места в правительстве вам, допустим, до фени… — голос ее почти равнодушен, — Нобелевская премия и лауреатства там всякие тоже до… этой самой… А если — машины? И не какие-нибудь, а от «Хиккори»?.. А?
Смех стихает. Воображала смотрит вниз. Уазик с мигалкой неторопливо выруливает на пандус. Неторопливо, но верно.
Оборачивается, торопясь:
— Значит, машины… Машины, которые не ломаются, которым не нужен бензин, послушные, быстрые, нет, не просто быстрые — самые быстрые, непопадающие в аварии… Короче, сами придумаете. Сами… За вас я тоже не буду. Только… Один подарок. Просто так. На память. Чтобы здоровье не портили. Короче — вечный кайф и безо всяких последствий, лучше, чем от любой дури, как там у классика — возможность торчать, избежав укола… Если сами захотите, конечно… Опять — если только сами… Ладно!
Яркая вспышка. Все вокруг заливает ослепительный свет. Вскинутые руки, зажмуренные глаза. Визг тормозов. Голос Михалыча:
— Да выруби ты фары, нет ее здесь, не видишь, что ли?!
Хлопает дверца, свет снижается до нормального уровня. Растерянный молодой басок:
— Но ведь только что была…
Совсем еще молоденький водитель вылезает из уазика, моргает растерянно. Фары пригашены, и в их свете светлые волосы его светятся оранжевым.
Джайверы потихоньку начинают шевелиться. Трюкач стаскивает шлем, смеется чему-то, трясет головой. Волосы у него ярко рыжие.
Высокий тип, усатый и рыжий, машет какой-то корочкой, выходя наперерез:
— Ребята, вы просто не туда заехали. Здесь все под контролем…
Михалыч садится в машину. Выключает пищащую рацию. Закуривает. Спрашивает тихо:
— Вовчик, почему ты рыжий?..
Юный водитель смеется. Говорит неожиданно свободно, со знакомыми интонациями:
— Михалыч, родной, ты бы лучше на себя посмотрел!..
Смена кадра
Рыжий Ромик хохочет в углу кабинета. Дядя Гена скользит по нему полным отвращения взглядом. Потом поворачивается к Врачу. Смотрит задумчиво, почти ласково…
Смена кадра
Анаис идет по перилам моста. Улыбаясь, разглядывает оставленный толпой мусор. На мосту никого.
По пустой лестнице с набережной медленно скатывается сине-оранжевый мячик. Замирает на ступеньке — как раз под ее ногами. Мимо не торопясь, почти вальсируя, проезжают джайверы. Балдежные улыбки, закрытые глаза, рыжие волосы.
Читать дальше