Светлана Тулина - Воображала

Воображала делает несколько шагов по перилам к группе остановившихся прохожих. Интонации прирожденного рекламного агента:

— Есть же в этом мире что-то, чего бы вам хотелось? Самое безумное, самое несбыточное! Вот Вы, чего бы вы хотели больше всего на свете? Да, да, именно Вы! Денег? Славы? Счастья?..

Чуть наклоняется, мажет рукой сразу нескольких человек по плечам. Сине-оранжевый огонечек пятнает каждого. Еще несколько шагов.

— Чего ты хочешь? Быть красивой? Держи! — яркий мячик летит в быстро увеличивающуюся толпу, — Удачи? Держи! Таланта?.. Карьеры?.. Любви?..

Суета у экранов. Шум. Опрокинутые стулья.

— Что там происходит?!!..

Отдаленный вой сирены. Дежурная часть. Лейтенант с тоскливым выражением лица прижимает к уху телефонную трубку. Время от времени вставляет: «Разумеется… Конечно… Обязательно…», не забывая при этом усердно кивать. Наконец осторожно кладет трубку на аппарат.

— Что сказали? — спрашивает Михалыч лениво и многозначительно. Он сидит на диванчике в позе достаточно расслабленной, чтобы сразу становилось понятно — начальник здесь сегодня не он, а он — так, погулять вышел.

Лейтенант мнет пальцами худое лицо.

— Ладно, ладно, за мной бутылка. Сказали усилить наблюдение, но ни в коем случае не вмешиваться. При этом — не допустить никаких эксцессов… Интересно — как они это себе представляют?..

Закуривает. Добавляет уже спокойнее:

— Радиации, вроде, нет… И то хлеб.

— А что есть?

— Есть большие неприятности. Это, во всяком случае, точно. По приблизительным подсчетам — там тысяч сорок. И еще прибывают. Да, а вот это тебя может заинтересовать — там странное свечение. Типа радуги. Только двухцветной. С трех раз угадаешь — что это за цвета?..

— С одного. Спорим?

Лейтенант смеется:

— Хватит с тебя и одной бутылки!

Михалыч тоже улыбается, вздыхает, встает, поправляя ремень.

— Ладно, я пошел.

— Куда?

Михалыч смотрит на лейтенанта страдальчески.

— Искать горшок с золотом.

Воображала бежит по перилам, к ней тянутся сотни рук. Шум, крики, суета. Разноцветные мячики кружатся вокруг нее стремительным вихрем, рассыпаются брызгами. Ее голос, звонкий и отдающий металлом, перекрывает общий гам:

— … Гонщиком? Пожалуйста! Никогда не болеть? В чем проблема! Пожалуйста! Держите! И ты! И ты! Хватит всем! Только сегодня! Любое желание! Только ваше! Только сами! Я не стану за вас!.. Никому, ничего! Только — сами! То, чего Вы хотите! Именно Вы! Только Вы! Только — сами!..

Шум отдаляется. Издалека и немного сверху — вид на запруженный толпой мост. Автомобильная пробка, прожектора, крохотная светлая фигурка в ореоле мельтешащих огоньков.

Все это — через стекло машины. Скрип тормозов, шипение рации, голос Михалыча:

— База, это шестнадцатый. Я у моста. И мой тебе совет — пришли тральщиков…

Раскрываются дверцы уазика (шум становится сильнее). Голос Михалыча:

— Пошли, глянем, что ли…

Сине-оранжевый мячик ударяет прямо в камеру, растекается по экрану полупрозрачной лужицей. Ромик трогает экран пальцем, отдергивает руку. Кончики пальцев его продолжают слабо светиться. Врач задумчиво фыркает:

— М-да, весьма впечатляюще!..

Дядя Гена молчит.

Ромик рассматривает свои светящиеся пальцы, проводит ими по камуфляжной форме, оставляя на ней яркие полоски. Полоски ширятся, потихоньку расползаясь по ткани.

— А что? — говорит врач, — Тоже метод, ничуть не хуже… Эффектнее зато. Она же у нас любит дешевые эффекты. Хотя я, признаться, думал, что она выберет что-либо более традиционное. Не зря же ее все время возвращало на мост… Но можно и так. Красиво. К тому же, с ее-то живучестью, что-либо более традиционное могло бы и не сработать…

— Идиот.

Пауза.

— Что?..

— Идиот, — повторяет Дядя Гена очень тихо, — Неужели ты не понимаешь, чего НА САМОМ ДЕЛЕ хотят большинство из них? Во всяком случае — молодежь… Ты посмотри на них! Белые джинсы стали последним писком моды. Рыжие парики… Даже школьную форму вынуждены были сделать оранжево-голубой — они не носят иных цветов… Они все хотят быть похожими. Даже этот!!!

Резкий обвиняющий жест в сторону Ромика. Теперь все в комнате смотрят на него. Смотрят по-разному.

Ромик вздрагивает, улыбается смущенно и виновато, пожимает плечами. Вокруг него — легкое сине-оранжевое свечение, волосы явственно отдают рыжиной.

— Мы имели одну проблему, а теперь их будут сотни! Да что сотни — тысячи! Сотни тысяч!..