Рич Ролл - Ультра. Как в 40 лет изменить свою жизнь и стать одним из лучших атлетов планеты

Наши несчастные седалища… Не считая недолгой ремиссии на Молокаи, появившиеся на Оаху натертости, что неудивительно, только усугублялись. Все это время мы усердно пользовались мазью Bontrager, но стало ясно, что профилактика не помогла. Всего 65 километров с начала заезда, а наши с Джейсоном филейные части уже пребывали в аду. Нажав на педали еще раз пять, я не выдержал и решил ехать стоя – крайне энергозатратная манера езды, даже если ты не устал, а в нашем случае и вовсе возмутительная расточительность. Но выбора не было: оставаться в седле – все равно что сидеть на ножах.

И вот тогда у меня поехала крыша. Я осатанел. Ветераны ультрасостязаний говорят: «Никогда не бери в команду друзей или возлюбленных». Почему? Да потому, что, когда глубокая усталость и недосып достигают предела, освобождается наш внутренний зверь, способный порвать в клочья даже самые крепкие отношения. Раньше я не особо верил этому совету, тем более после того, как поддержка жены и детей во время Ultraman-2009 только крепче связала нас друг с другом.

Но после EPIC5 я понял, сколь мудр этот совет.

Я осатанел. Я был невыносим.

На середине дистанции я увидел наш автомобиль, припаркованный на обочине сразу за Лахаиной, слез с велосипеда и потребовал подать мне новые шорты – последняя надежда облегчить мои страдания.

Конечно, никто не имел представления, где их искать. «Да что они, мыслей читать не умеют?!»

– Где моя сумка?!

Пометавшись по фургону, я вытащил оттуда свою спортивную сумку и принялся в ярости кидать вещи прямо в грязь, пока не нашел искомое. Тут же я прыгнул в кусты, чтобы сменить шорты. Когда я возвратился, Молли, Пол и Ребекка глядели на меня широко открытыми глазами. Наверняка они решили, что неплохо бы позвать опытного экзорциста.

Пылая злобой, я одолел еще несколько километров, прежде чем сумел прийти в себя и объективно оценить свое поведение. Да, я вымотался так, как в жизни не выматывался. Но это было не оправдание, чтобы набрасываться на людей, которые самоотверженно отдают себя нашему делу. М-да, некрасиво. И совсем не похоже на меня.

«Да что это со мной?»

Как назло, я ехал по одному из красивейших побережий мира. Вдоль шоссе Хоноапиилани на идиллическом берегу росли роскошные пальмы, низко склоняя кроны над невообразимо белыми песками. Серферы выписывали идеальные зигзаги в бирюзе моря. А я не мог думать ни о чем, кроме того, что ноги отказываются жать педали, а задница пылает в огне. Я даже попытался насладиться зрелищем, но тщетно. На какой-то миг в поле моего зрения попал шикарный закат, окрасивший небо розовым, но меня он оставил полностью равнодушным. «Ну да, закат, и что?..» Джейсон ехал за мной, и все мои мысли были сфокусированы на том, чтобы продолжать бороться с ветром и двигаться вперед по прямой. Мне было вовсе не до любования красотами. Вместо этого я уставился на пыльную обочину, неосознанно выбирая место для краткой остановки. «Боже, мне нужно лишь чуть-чуть отдохнуть!» Хоть я и знал: стоит мне слезть с байка, не пройдет и минуты, как я вырублюсь под ближайшим кустом.

От навязчивой мысли меня отвлек автомобиль, который начал догонять нас сразу за Лахаиной. Из пассажирского окошка высунулся человек, который принялся фотографировать нас с Джейсоном. И это не было случайностью – они явно знали, кто мы такие. Хотели подбодрить нас и запечатлеть знаменательные моменты. И я снова осознал: мы не одиноки. Кроме преданной команды были и другие – мы даже не знали этих людей, а они сопереживали нам, специально подъехали, чтобы поддержать.

Боль на время отступила, а энергии чуть прибавилось. Я повернулся к Джейсону:

– На нас люди смотрят, приятель. Мы не одни. Может, мы особенные – из тех, кто ведет других, а?

Теперь мне неловко вспоминать эти слова. Мне вовсе не свойственно упиваться собственным величием… Но что было, то было. Я сказал так, потому что был доведен до крайности. В тот момент мне нужно было так сказать. Чтобы не бросить все к чертовой матери, я должен был верить, что все это безумие имеет хоть какой-то смысл не только для меня одного. И Джейсон испытывал то же. Казалось бы, пустяк, всего несколько слов. Но когда я произнес их, мы перестали думать только о том, как сильно мы устали, и внутренне приняли идею, которая явилась мне утром, во время медитации перед заплывом.

Нужно ли было это все кому-то, кроме меня и Джейсона? Не знаю. Но в качестве средства спасения я должен был убедить себя, что да, нужно. «Пожалуйста, пусть так и будет». А иначе наша затея низводится до попытки потешить собственное эго. Я должен был поверить.