Говард Джейкобсон - Правила еды. Передовые идеи в области питания, которые позволят предотвратить распространенные заболевания

Однако обнаруженное вас не впечатлит. В 1926 году Американское онкологическое общество организовало знаменательную конференцию на озере Мохонк, штат Нью-Йорк, чтобы оценить имеющиеся доказательства эффективности химиотерапии. По словам Фрэнсиса Картера Вуда [37, 38], вице-президента Американского онкологического общества того времени и профессора клинической патологии Колумбийского университета, лучшим химиотерапевтическим лечением, представленным там, был метод Блэра-Белла [66] Уильям Блэр-Белл (1871–1936) – английский гинеколог, наиболее известный как основатель Королевского колледжа акушеров и гинекологов в Лондоне. С 1921 года Блэр-Белл использовал свинец для лечения рака матки и коллоидный свинец для лечения рака груди, но более поздние испытания оказались крайне болезненными и опасными. , заключающийся во внутривенном введении коллоидного свинца (более 600 мг за один курс лечения). Рассматривались также и многие другие химические вещества, использовавшиеся как в предшествующие, так и в последующие годы (например, селен в 1912 [39] и 1913 [28, 40] годах, метаболические ингибиторы дыхания [67] Цианиды, угарный газ, азиды, сероводород. и витальные красители – пигменты, которые способны окрашивать живые клетки, не разрушая их) [24, 28, 41].

Что же общего было у всех перечисленных химических веществ? Отсутствие убедительных доказательств их эффективности при использовании на людях.

Грань между «законными» методами химиотерапии, основанными на научных принципах, и препаратами, продаваемыми шарлатанами, была, по-видимому, очень тонкой. И кто были люди, определявшие, где проходит эта грань? Кто, например, санкционировал внутривенное введение свинца в качестве лечения [37, 38]?

Совершенно очевидно, что решимость найти определенный антидот от рака была настолько сильной, что Американское онкологическое общество готово было организовать испытания опасных химических веществ [37, 38]. Кажется, что на протяжении этих лет легитимность, наряду с каким бы то ни было приемлемым стандартом доказательств, зависела от того, кто производил это самое шарлатанское зелье. Короче говоря, ни один разумный человек не смог бы предоставить достаточно аргументов в пользу химиотерапии – молодой области науки, которая, по-видимому, строилась на импровизации [68] С другой стороны, не все было так плохо и время не было потрачено впустую. Благодаря стремлению разработать новые химические вещества, а особенно гормоны для лечения рака [42], повысился интерес к теоретическим исследованиям биологии рака. – Прим. авт. .

Наконец, хотя современные доказательства, подтверждающие эффективность хирургического вмешательства, активно приветствовались, они были не менее ошибочными, чем доказательства, подтверждающие действенность лучевой и химиотерапии [23, 29, 37, 4]. Ошибки в доказательствах, которые выдвигались в поддержку хирургического вмешательства, состояли в следующем.

• Отсутствие статистического контроля поставленных диагнозов (своевременная диагностика, позволяющая хирургу приступить к работе раньше, не означает, что операция является лучшим средством к выздоровлению, и ничего не говорит о сроках жизни в долгосрочной перспективе, но увеличивает шансы на достижение трех– или пятилетнего порога выживаемости).

• Придание равного значения относительно несмертельным и смертельным раковым заболеваниям.

• Определение показателей выживаемости путем сравнения двух групп людей: имеющих более операбельные случаи заболевания и менее операбельные.

• Отнесение рецидивов к категории «новых» видов рака, чтобы предыдущая операция не была отмечена как неудачная [23, 25, 43].

• Нежелание хирургов включать в статистику ремиссии в нехирургических случаях [23, 44].

Несмотря на перечисленные выше серьезные ошибки в сведениях, многие говорили об успехе хирургического подхода. Одним из самых ярых сторонников хирургии был Говард Лилиенталь, профессор клинической хирургии в Корнеллском университете [45]. В 1926 году во время конференции Американского онкологического общества на озере Мохонк он сообщил, что наиболее положительные отчеты о хирургических операциях принадлежат вышеупомянутому Гибсону [29], хирургу Алексису В. Московиц [43] и М. Гринвуд [37].

Однако данные из этих источников, а особенно из первых двух, были искажены Лилиенталем.

Когда я сравнил отчет Лилиенталя на конференции [45] об исследовании Гибсона с отчетом самого Гибсона [29], я обнаружил вопиющее искажение фактов. Гибсон работал хирургом в Корнеллском отделении Нью-Йоркской больницы, и всего отчете задокументированы истории наблюдения 573 случаев различных видов рака в период с 1913 по 1925 год. Вот что он говорил о хирургических вмешательствах и доказательствах в их пользу, которые многие интерпретировали ровным счетом наоборот: «Мы живем в раю ложной статистики для дураков … и все ранее используемые цифры следует безжалостно отбросить, а так называемые радикальные операции следует проводить только после того, как будут проведены самые кропотливые поиски метастазов» [29]. Лилиенталь полностью проигнорировал эту точку зрения и исказил данные Гибсона, чтобы прийти к совершенно иному выводу: «Шансы остаться в живых после операции в течение определенного периода времени вдвое выше, чем без ее помощи в течение того же периода». Далее он указывает, что «многие из описанных случаев являются прекрасными примерами операционного мастерства и хирургического суждения, продемонстрировавшими невероятно блестящие результаты». Невероятно блестящие результаты? Насколько же сильно это отличается от собственной версии Гибсона: «Ничего более печального, чем отчет об удручающем состоянии онкологической хирургии, не доходило до нашего сведения».