Элин Сакс - Не держит сердцевина. Записки о моей шизофрении

Кроме того, что он был дорогим другом и интеллектуальным компаньоном, Питер научил меня получать удовольствие от простой близости: проводить вместе время, ничего особенного не делая, держаться за руки, быть в его объятиях, чувствовать себя единственной. Питер научил меня наслаждаться сексуальной близостью, что позже станет для меня очень трудным, даже пугающим в течение тех лет, когда моя болезнь расцветет пышным цветом. Он чувствовал мою настороженность и проявил огромную нежность и терпение.

Зачастую, когда мы занимались любовью, я могла неожиданно испугаться, потерять ощущение границ, где заканчивалась я, и где начинался он. Для уверенной в себе женщины это чувство самозабвенной отдачи, безграничности, потери контроля — примитивно и захватывающе; это чувство лежит в основе того риска, который любовники берут на себя. Но это «слияние в единое целое» с мужчиной я ощущала как потеря себя, и это приводило меня в ужас, как будто бы я могла упасть в бездну. Я очень хотела испытать то, о чем я читала в книгах — любовь, страсть, сильную эмоциональную связь с другим, которая сделает меня готовой пойти на любой риск. Но сначала мне надо было научиться доверять моему собственному телу, моему собственному разуму. Было здорово учиться доверять Питеру, и он мне в этом очень помогал, но, тем не менее, в начале наших отношений секс мог быть переживанием, вселяющим в меня ужас.

Однажды зимним вечером у меня в гостях находилась дочь друзей нашей семьи. Я едва знала Линду, но она хотела поступать в университет Вандербильта, и после того, как ее родители поговорили с моими, вежливость требовала, чтобы она остановилась у меня в общежитии.

Стройная, очень милая девушка, Линда в прошлом принимала наркотики и (как мои родители рассказали мне) вынуждена была провести некоторое время в клинике для душевнобольных. И как я обычно ни была рада компании, ее присутствие выбило меня из колеи — с момента ее приезда я была на грани взрыва. Я не знаю, что в конце концов привело к срыву — знание того, что с ней произошло, или все более изощренная работа моего разума — но то, что случилось, было громом среди ясного неба. Я неожиданно схватила одеяло с кровати, выбежала наружу, покрыла голову одеялом и так и бегала бесцельно кругами по снегу и льду, раскинув руки, делая вид, что лечу.

«Что ты делаешь?» — закричала Линда, последовавшая за мной наружу. «Остановись, Элин, ты меня пугаешь!»

Хотя я и слышала ее, хотя я и уловила неподдельный страх в ее голосе, я продолжала бегать, как будто заведенная каким-то двигателем. «Никто меня не догонит! — кричала я. — Я лечу! Я вырвалась!»

В конце концов, жалобные крики Линды заставили меня остановиться; она была не на шутку испугана, я это поняла даже в моем странном неистовстве. Возможно, она испугалась, потому что мое поведение напомнило ей то, что она видела в больнице. Или же просто я совершенно потеряла контроль над собой, что могло бы испугать любого. По правде говоря, я и сама испугалась — я понятия не имела, что на меня нашло. Ни малейшего.

Через несколько месяцев, когда мы были в моей комнате с Питером и Сюзи, я опять испытала то состояние, которое меня охватило тогда, когда я была с Линдой. Совершенно неожиданно я бросила им вызов: «Я сделаю все, что вы мне скажете!» — прокричала я. «Попросите меня о чем угодно, и я это сделаю!»

Смеясь поначалу, они решили мне подыграть. «Спой песню», — попросил один из них.

Я пропела нечто из Битлз, фальшивя и переврав все слова. Моя аудитория была в восторге.

«Станцуй твист!» — сказала они. И я станцевала.

«Ну же, попросите меня сделать что угодно», — умоляла я. «Хотите, я сниму рубашку?» И я ее сняла.

Нервно глянув друг на друга, мои друзья начали понимать, что происходит что-то странное.

«Хотите, я закрякаю, как утка? Я могу крякать прямо как настоящая утка!». И я стала крякать.

«Хотите, я выпью целую упаковку аспирина?» — и я ее выпила.

Внезапно до меня дошло, как они на меня смотрели. Они были напуганы до смерти. И тут я тоже испугалась — внезапно я взглянула в лицо опасности того, что я сделала. Я побежала в ванную и быстро вызвала у себя рвоту, а потом не могла остановить дрожь, пробравшую меня от страха. Питер сразу же отвел меня в пункт первой помощи университетской больницы. Врачи были уверены, что это была попытка самоубийства.

«Нет, нет, — слабо возражала я, — я просто дурачилась. Это было глупо. Я уже в порядке, правда-правд а». Они хотели позвонить психиатру, но я заверила их, что в этом не было нужды, что со мной все было в порядке. В конце концов, нехотя, они позволили нам уйти. Потрясенная и слабая (и совершенно озадаченная собственным поведением), я вышла из больницы вместе с Питером, и мы оба попытались понять, что же произошло. Мы обсуждали это в течение многих дней, но постепенно чувства притупились, и происшедшее постепенно пожухло. Когда я иногда задумывалась об этом, то испытывала замешательство и тревогу. Что это было?