Ксения Иваненко - Психические расстройства и головы, которые в них обитают

Особой темой для обсуждения служили мои татуировки. Санитарки с любопытством их рассматривали, медсёстры интересовались их смыслом, и даже врач оказался неравнодушен. Я выяснила, что Александра Сергеевна и сама мечтает о татуировке, но ввиду своей профессии не может себе этого позволить.

В последнее время всё чаще и чаще затрагивается тема стигматизации пациентов, и это отличная тенденция – о таком необходимо говорить. К сожалению, тема стигматизации врачей пока в обществе совсем не поднимается. А тем не менее, проблема существует, как вне больницы, так и во внутрибольничной системе.

Многие матёрые и именитые психиатры преклонного возраста вообще не одобряют всего того, что происходит в современном мире. Мне в данном случае повезло больше – мой руководитель более лоялен, но, тем не менее, те же татуировки «идут в статус» врача-психиатра. Психиатра самого называют чокнутым, если он прокалывает себе хрящи, делает татуировки либо хочет покрасить волосы в неестественный цвет. Но это проблема не только психиатрии. Всё дело в менталитете нашей страны. Существует некий образ идеального врача, к которому стремится попасть пациент. Это идеально выглаженный халат, строгий костюм, компактная причёска, минимум макияжа и украшений. Мои подруги, также работающие в медицине, но будучи специалистами в других областях, поддерживают это общее мнение. Например, им кажется странным, что я проколола ухо в очередном месте. «Зачем?» – только и слышала я от них в первое время. Но это уже вопрос немного другого плана, здесь речь идёт о свободе самовыражения, что является огромным полем для дискуссий. Татуировки – это вообще отдельный разговор. У нас с подругой есть мечта. Она – офисный работник, и у них в фирме существует строгий дресс-код. Мы договорились, что после выхода на пенсию улетим в Вегас и набьем себе рукава. Потому что, видимо, только тогда мы будем свободны от кучи условностей, в которых живем.

Я помню, как впервые поймала на себе взгляд Александры Сергеевны. Я сидела в кабинете у Игоря Валерьевича в свой первый день в больнице, расположившись слева от его стола, а напротив нас на диване, в креслах и на стульях сидели все специалисты отделения. Среди них были врачи, научные сотрудники, ординаторы. Я рассказывала свою историю, описывала симптомы и делилась тем, что больше всего мешает жить. Не перебивая, за мной внимательно следило более 10 пар глаз.

Мне ещё не выделили лечащего доктора, и я гадала, кто же из присутствующих им станет. Девушка с чёлкой, занявшая место сбоку на диване, казалось, слушала меня с наибольшим интересом. Не считая молодого бородатого врача напротив, она была единственной, кто на протяжении всего моего рассказа неотрывно смотрел мне в глаза. Этой девушкой и была Александра Сергеевна.

В отделении работают как научные сотрудники, так и врачи, есть и совместители. Кроме того, в отделении трудятся ординаторы, под руководством научного сотрудника они ведут 1–2 больных. Всего в больнице 8 докторов, на каждого приходится по 6–8 пациентов. Научный сотрудник первоначально и первостепенно получает своего «тематического больного», который подходит под тематику его научной работы. Наша заведующая, например, специализируется на проблемах пищевого поведения, соответственно, такие пациенты идут ей. Есть доктора, которые преимущественно занимаются депрессивными больными, другие – пациентами с психозами. Распределяет больных Игорь Валерьевич, но если пациент врачу приглянулся, если что-то «ёкнуло», то он всегда пойдёт навстречу. Мне нравится работать с интересными девочками, с особенными, вроде Ксении, поэтому я и стала её доктором. Я специалист молодой, ещё не «выгорела». Я работаю не только ради работы, но и ради интереса. Мне интересны новые люди, их истории, их уроки – они могут дать мне немногим меньше, чем я им.

За мою жизнь мне попадались самые разные врачи, но впервые мной занимались настолько основательно. С 18 до 22 лет меня 4 раза увозила карета «Скорой помощи» в психосоматическое отделение крупнейшей больницы Москвы. Это была психушка, где на первый план выступала задача справиться с соматикой, с телом. Два раза мне зашивали вены, один раз ногу и ещё один раз отправили в токсикологическое отделение после того, как я устроила себе передозировку антидепрессантами.

В нашей стране по закону имеют права насильно держать в психиатрических заведениях только в трёх случаях: 1) если больной представляет угрозу для самого себя или окружающих, 2) если больной беспомощен и не может находиться без присмотра, 3) если существует риск существенного ухудшения здоровья, если больной будет оставлен без психиатрической помощи.