Павел Смольников: Исповедь бывшего толстяка

21 апреля

Вчера поужинал в последний раз. На работе взял отпуск.

— Очень сложные семейные обстоятельства, — сказал я начальнику отдела. — Можно сказать, вопрос жизни и смерти.

Начальник выразительно посмотрел на мой живот, вздохнул и подписал. Весь вид его говорил, что мое заявление — это бомба под сверхважное дело проектирования коровников.

22 апреля

Голодаю второй день. Очень кушать хочется…

23 апреля

Перед глазами постоянно огромная миска с дымящимися пельменями.

24 апреля

Решил выпивать за день хотя бы стакан соку. А то с ума сойти можно.

26 апреля

Выпил стакан томатного сока. Вкусно, но мало. Подумал, что от лишнего стакана процесс голодания наверняка не прервется. И выпил еще один.

27 апреля

Живот ввалился. В ушах постоянный звон. Есть хочется так, будто я голодаю за целую футбольную команду. Мама не выдержала моей напряженной борьбы с весом и уехала на дачу к подруге.

— Не могу, — сказала на прощанье, — смотреть, как сын мучается.

29 апреля

После сытного обеда, который состоял из стакана минералки и стакана яблочного сока, я подошел к зеркалу. На меня смотрело какое-то странное существо с землистым цветом лица и огромными мешками под глазами. Кожа на нем висела, как старое помятое одеяло на заборе.

2 мая

На груди прорезались ребра. Самочувствие ужасное. Сказал бы я сейчас человеку, который утверждал, что голодать легко, пару ласковых.

5 мая

Во сне ко мне пришел император Наполеон. Он повесил свой знаменитый головной убор на вешалку в прихожей, вздохнул и участливо спросил:

— Зачем мучаешься? Пустые это хлопоты. Лучше отобедаем вместе. Знаешь, какой луковый суп и жульен из кур готовит повар во дворце? Язык проглотить можно. А потом я тебя определю в артиллерию.

— Эх, Наполеоша, — ответил я ему хмуро, — мне бы твои заботы. Тут из-за этого проклятого живота такую девушку теряю.

Император махнул рукой. Дескать, что с тобой поделаешь. Голодай уж дальше. И исчез. Правда, шляпу свою императорскую на вешалке забыл.

6 мая

Утром я вышел в коридор. И первое, что увидел, — императорский головной убор у нашей двери. Я примерил его. Он мне был основательно маловат.

— Ты зачем это напялил на себя старую мамину шляпу? — раздался за спиной голос сестры.

10 мая

От голода память обострилась настолько, что я до последней запятой вспомнил рецепт приготовления фаршированного зайца. Этот рецепт я видел лет пять назад, его взяли из „Поваренной книги“ 1847 года. Вот он: „Делают фарш из какой-нибудь дичины, рубят его мелко с ветчинным салом, прибавляют перцу, соли, кореньев, шампиньонов, 4 яичных желтка и белый хлеб, пропитанный сливками. Потом срезают с задней части мягкое место, начиняют ее фаршем так, как будто бы находилось на ней мясо, которое затем накладывают на фарш и посыпают тертым хлебом. Кладут на сковородку нарезанное ломтиками ветчинное сало, а на него зайца, которого опять покрывают ветчинным салом, ставят в печь и поливают время от времени уксусом. Когда заяц поспеет, выкладывают его на блюдо и обливают соусом из каперсов или чесноку“.

В том месте рецепта, где говорится про хлеб, пропитанный сливками, я тихо всхлипнул. А когда зайца выложили на блюдо и облили соусом, я уже рыдал в полный голос. Так мне стало жалко себя. Жили же люди, а тут…

19 мая

Уронил стакан сока. Больше налить не смог…

10 июля

Сегодня выписали из больницы. Врач сказал, что на почве алиментарной дистрофии у меня развился „голодный психоз“. Доголодался, называется.

Говорят, на 37-й день голодания я перекусил телефонный шнур. И поэтому врач „Скорой“ не сразу вызвал на подмогу санитаров, когда я пытался отгрызть ему правую ногу…

Врач объяснил мне, что голодал я с недопустимыми нарушениями правил. Например, не делал гигиенических процедур: очистительных клизм, массажа, дыхательных упражнений. Даже воду я пил неправильно.

Но главная моя ошибка — это ежедневный стакан сока, который я себе позволил. Именно он и не дал организму перейти на так называемое внутреннее питание, на использование собственных ресурсов. Отсюда — дистрофия, и на ее почве — „голодный психоз“.

— Для самоубийства вы избрали верный, хотя и мучительный способ, — пошутил на прощание врач.

Итак, подведем итоги. До начала голодания я весил 126 килограммов. После выхода из больницы 125 килограммов 600 граммов. И это при росте 180 сантиметров. О-хо-хо!