Борис Шурделин - Наша с тобой «Звезда»

Проводив брата, Лариса направилась к сыновьям. Андрей украдкой взглянул на нее - в последнее время, оказываясь рядом с ней, он непреодолимо робел.

- Здравствуй, Андрей.

- Здравствуйте, Лариса Николаевна. Как Роман? - Андрей кивнул вслед своему бывшему товарищу по команде.- Держится?

- На уколах. У тебя тоже неважный вид.

- Устал в дороге,- тихо ответил Андрей.

Лариса внимательно посмотрела на него.

- У тебя неприятности?- спросила она.

- Как вам сказать…

- Ты был всегда таким осмотрительным.

- Не всегда. Потом меня, правда, научили. А вчера изменил себе. Или вернулся к себе…

Он протянул близнецам еще по апельсину.

- Ты их балуешь.

- Кто-то же должен их баловать…

Андрей понял, что этот намек на Доронина был сейчас неприятен Ларисе, но она промолчала.

- Как же ты изменил себе? - спросила Лариса.

- Привел всех к точке, из которой только один выход.

- Хочу верить, что ты прав.

- Спасибо. Но этого мало.

- Веры или правоты?

Кажется, впервые в ее присутствии Андрей радостно улыбнулся: его жизнь все-таки заботила ее.

- И того, и другого,- уклончиво ответил он.

- Ты думаешь, он пойдет на разрыв с тобой? Это же нелепо. И не только потому, что он теряет слишком многое. В чем твоя вина? При чем ты? В его представлении сильный человек обязательно должен быть жесток. Вот он и ведет себя жестоко - по отношению и к детям, и ко мне, и к Роману.

- Я оскорбил его. При всех ребятах. И при посторонних. Ему некуда отступать.

- Но отступить можешь ты.- Голос выдал Ларису: в сущности, она просила его не отступать, боялась, что он отступит.- Тебе придется нелегко. Каждая встреча с Романом - мука для меня. А если с тобой будет, как с Романом?

- Никто не заметит моего ухода. Это такая команда, где любому есть полноценная замена. Только, пожалуйста, не думайте, что вы тому виной,- вдруг спохватился Андрей.- Мы с Дорониным расходимся во всем. Даже в том, как понимать футбол и для чего он вообще.

Конечно, я тоже не ангел, вы знаете. Тогда, шесть лет назад, я не скрывал себя, правда? И сейчас не хочу скрывать.

- Андрей, ты должен заботиться о себе, а не о ком-то другом.

Андрей молчал. Он думал о том, что сегодняшний разговор все равно ничего не прояснит и не изменит.

- Я поеду,- наконец сказал он.- До свидания. За меня не беспокойтесь.

- Папа идет,- вдруг прошептал один из мальчиков.

По асфальтированной дорожке к ним действительно приближался Доронин. Опущенные плечи, небритые отвисшие щеки… Таким он никогда не был. Теперь Андрей уже не мог уйти. Это значило бы сбежать. Доронин остановился шагах в десяти, видимо ожидая, что жена и сыновья оставят чужого человека и поспешат навстречу отцу и мужу.

- Он знал, что я поеду к вам,- сказал Андрей.- После вчерашнего.

Апельсин, выпавший из рук мальчика, покатился по дорожке. Легким взмахом ноги Доронин отбросил апельсин в траву.

- До свидания, Андрей,- сказала Лариса.- Заботься о себе.

Она сказала это громко, чтобы Доронин услышал.

- Спасибо,- тихо ответил Андрей.

Уже уходя, он на мгновенье замедлил шаг как бы в нерешительности, хотел обернуться, но вместо этого шагнул к поджидавшей его машине.

Таксист, видевший всю эту сцену, смотрел на него с укором.

Андрей молчал, мучительно пытаясь представить, что происходит за его спиной.

У перекрестка, на остановке троллейбуса, стоял брат Ларисы Роман. Андрей попросил шофера остановить машину.

- Ты куда, Роман? Можем подбросить.

- Спасибо,- холодно ответил Роман.- Мне твоей доброты не надо. Где она была, когда со мной расправлялись?

Он резко повернулся и зашагал в другую сторону.

- Какой был стоппер,- пробормотал сосед.- За два сезона сгорел. Хорошо, сразу же нашли замену.

- Значит, когда Доронин меня вышвырнет,- возмущенно сказал Андрей,- ты скажешь: какой был диспетчер… За шесть сезонов сгорел. Хорошо, сразу нашлась замена. Да?

- Ну что ты! - Таксист даже покраснел от смущения: он вовсе не хотел обижать Андрея. А тот ушел в себя, и от него уже нельзя было добиться ни слова.

Хрустальная пепельница на журнальном столике была полна окурков. Это означало, что Роман опять был здесь. Его визиты раздражали Доронина. Никаким угрызениям совести он ходу не давал. Всякое сострадание было ему чуждо. Он был твердо уверен, что каждый человек сам отвечает за свою судьбу. Однако сегодня Доронин думал не о Романе, а о том, кто тоже был здесь и только что ушел… Без Андрея Сосноры он, Доронин, не добился бы ни своей славы, ни своего положения.