Пеле - Пеле. Я изменил мир и футбол

Команде «Сантос» предстояло сыграть вместе со мной, похоже, навечно застрявшем на 999 голах, с «Васко да Гама» – только вдумайтесь! – на «Маракане». За свою жизнь я сыграл немало крупных матчей на этом стадионе, но не помню ни одного столь же напряженного, как этот. Состоялся он 19 ноября, в День флага Бразилии. Стадион был заполнен до отказа. По полю промаршировал военный оркестр, в небо были запущены шары. Я чувствовал, что меня подташнивает.

Наконец, следует навес в штрафную на меня, точный и высокий, точно такой, как я люблю. Я нахожусь в идеальной позиции для того, чтобы пробить головой в ворота. Подпрыгиваю так высоко, как только могу, не зажмуриваясь, как меня учил Дондиньо, и…

Гооооооооол!!!!!!!!!!

Но стойте, я же не коснулся мяча. Рене, защитник «Васко», тоже высоко подпрыгнул, чтобы заблокировать меня, и сам отправил мяч в ворота – автогол! Я отказывался поверить в это! Боже мой, подумал я, мне уже никогда не забить! Тем не менее всего несколько минут спустя, когда я входил с мячом в штрафную, мне подставили подножку. Судья просвистел. Пенальти! В это тоже было трудно поверить. Значит, вот как будет забит тысячный гол? Да. Я очень долго устанавливал мяч, приноравливаясь к удару, и даже ощутил слабую дрожь в теле. Но когда настал момент, я разбежался, сделал небольшую паузу, чтобы обмануть голкипера, и послал мяч в ворота. На этот раз по-настоящему.

Гоооооооооол!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Толпа взревела. Я вбежал в ворота, вынул мяч из сетки и поцеловал его. Стадион взорвался файерами и радостными возгласами. Орава репортеров высыпала на поле с микрофонами и телекамерами, засыпав меня вопросами о том, что я ощущаю. Вообще-то заранее я не думал, что им сказать, поэтому в разгар момента я откровенно признался, что посвящаю этот гол детям Бразилии. «Мы должны заботиться о малышах, – сказал я. – Вот о чем нам надо беспокоиться».

Почему я так сказал? За несколько месяцев до этого я чуть раньше обычного ушел с тренировки, которая проходила на базе «Сантоса», и заметил стайку ребят, возможно, лет двенадцати-тринадцати, из тех, кому вы в Бразилии даете несколько монет, чтобы они «присмотрели за вашим автомобилем». Такое явление действительно распространено, и, по правде говоря, всегда отдает вымогательством. В моем случае ребята даже не пытались делать вид, что за чем-то присматривают, по правде говоря, я застал их за попыткой угнать машину, припаркованную рядом с моей. Я спросил их, что они делают. Вначале они меня просто игнорировали, пока не поняли, кто я такой, после чего немного оживились. «Расслабься, Пеле, – успокоил меня один из них. – Мы угоняем тачки только из Сан-Паулу». От удивления я рассмеялся и сказал им, что они вообще не будут воровать машины!

Они ухмыльнулись после моих слов и разбежались. Но этот случай запомнился и причинял мне огромное беспокойство. В детстве на мою долю также выпало немало проделок – только вспомните то воровство земляных орехов из товарняка, которое позволило сбить начальный капитал для команды «Седьмого сентября» в Бауру. Но теперь, похоже, жизнь бразильских детей стала намного более жестокой, намного более опасной, хотя экономика бурно развивалась. На протяжении жизни лишь одного поколения Бразилия превратилась из страны, население которой было преимущественно сконцентрировано в сельской местности, в страну, городское население которой составляет подавляющее большинство. Многие связи между общинами, о которых я помню по Бауру, где все знали друг друга, оказались уничтоженными, общины распались, а люди, жившие по соседству в прилегающих районах, перебрались в большие города. Вместо того чтобы купаться в реках и таскать манго с соседских участков, чем занималось мое поколение, многие молодые люди оказались в стенах гигантских жилых массивов, как в западне, и принялись экспериментировать с наркотиками. В любом случае, как мне кажется, между воровством арахиса и угоном машин существует огромная разница. И, разумеется, у меня были собственные дети, потому такая озабоченность для меня носила еще более личный характер.

Все-таки забавно, как устроена жизнь: получилось так, что то мое упоминание о детях оказалось куда более запоминающимся и важным, чем что-либо еще из произошедшего в тот день, включая мой тысячный гол и те муки, с которыми я шел к нему.

Позже на меня выплескивалось много критики со стороны средств массовой информации, в которых меня обвиняли в демагогии и неискренности. Но я полагал, что важно использовать тот момент, когда у экранов собрался весь мир, и попытаться привлечь внимание к критически важному вопросу, выходящему за пределы футбольного поля, к социальной проблеме, которая стала очень серьезно меня волновать. По мере того как я становился старше, я стал понимать, что спорт может – и должен – иметь более существенную цель, чем голы, пасы и чемпионаты. Как выяснилось впоследствии, несмотря на весь цинизм и сомнения, люди в Бразилии и во всем мире прислушались к тому, что я хотел сказать.