Андрей Букин - Пара, в которой трое

Следующий мой номер – «Я одессит, я из Одессы, здрасьте». «Одесский банк удрал с деньгами в Ригу, а может быть, в Джанкой или Париж. От сбережений я имею фигу, как говорят французы, ля кукиш», – пел в знаменитом тогда фильме «Неуловимые мстители» комедиант Буба Касторский, он же артист одесской оперетты Борис Сичкин. Конечно, я выступал в соломенном канотье.

Потом я вышел на лед под музыку «Косят зайцы траву, трын-траву на поляне» – знаменитая песня Юрия Никулина из только что вышедшего фильма «Бриллиантовая рука». Все номера, с которыми я выступал, получались некими театрализованными зарисовками и полностью отличались от того, что делали взрослые фигуристы на показательных выступлениях. У них в лучшем случае повторялись фрагменты из произвольной программы, либо они под какую-нибудь трубу или эстрадную мелодию просто делали прыжки и вращения. А кататься, как я, под шлягерные миниатюры… до такого они не опускались, за исключением питерских одиночников. Зато меня с самого начала полюбил зритель. Судьи меня никогда не жаловали, хотя относились ко мне довольно трогательно, но явный перехлест артистичности в ущерб спорту всегда подвергался наказанию. Тем более что в мои времена оценка за технику была превалирующей. Это сейчас наоборот.

Я подрос и стал демонстрировать уже спортивные программы, которые судей не только интриговали, но и ставили в тупик. Например, «Чаплин» или «Иисус Христос», но вторая, естественно, долго не продержалась, мне объяснили, что я на льду пропагандирую религию. Потом «Рыцари Круглого стола» Рика Вейкмана, но тут оказалось, что теперь я пропагандирую фашизм. «Официанта» запрещали, пока мне не пришло в голову назвать программу «Гарсон». Роль родного официанта не подходила советскому спортсмену, другое дело изображение буржуазного гарсона. Была еще программа «Птица», тоже с невеселой судьбой. Но как бы ни складывались обстоятельства, программы у меня получались сюжетные, не просто набор элементов под музыку. Более того, они даже имели названия. Последняя моя произвольная программа – «Человек с тысячью масок», с ней меня уже не послали на чемпионат мира за явное снижение спортивных результатов.

Все началось с чемпионата Европы во Франции (1982), куда я приехал в ранге чемпиона Европы, к тому времени моим тренером стал Овчинников. И шли мы со Шраммом и с Симоном (Жан Кристофер Симон – французский лидер, Норберт Шрамм – немецкий) – ноздря в ноздрю. Я в этой компании не то второй, не то третий, но, по-моему, второй. У меня первый стартовый номер в произвольной программе. Разминка закончилась, меня уже на старт должны вызвать. Самый мандражный момент… пока музыка не заиграет. И в это время на лед вываливаются какие-то люди в тяжелых башмаках, с плакатами. Оказывается, санкционированная забастовка в поддержку польской «Солидарности». В течение пятнадцати минут, что им отвели местные власти, они шлепали по льду со своими плакатами. После такой «домашней заготовки» я и вышел на старт. У меня сохранилась фотография, я уже на льду, а Юра бежит через площадку к судьям спрашивать, что делать. Легко себе представить, какой у меня получился старт. Я и так-то был дерганый, а после этой демонстрации не то чтобы слишком сильно наошибался, но вполне хватало для того, чтобы не выиграть. Третье место. Естественно, о демонстрации на льду в советской прессе и на телевидении говорить запрещалось.

После этого мне и сказали, что не берут меня на чемпионат мира за снижение спортивных результатов, но попросили о «Солидарности» нигде не говорить, и что мне отказал в месте в сборной Спорткомитет, попросили не афишировать. Хотя я был третьим на чемпионате Европы и на следующий год получил от организаторов персональное приглашение. Никто, кроме меня, не мог его использовать. Те двое, что должны от страны быть представлены, ехать могут, но третьего человека брать нельзя, если он не Игорь Бобрин. Но в Спорткомитете сказали: есть приглашение, нет его, все равно мы тебя не выпускаем, ты уже старый. А началось, наверное, из-за того, что стеной на моем пути встали тренеры, что занимались с молодыми: понятно, что если приедет Бобрин на чемпионат Европы, пусть не выиграет, но все равно окажется впереди их ребят. По совету Татьяны Анатольевны Тарасовой мы с Наташей пошли (Наталья буквально вела меня за руку) к спортивному министру Марату Грамову Мы отсидели три часа в коридоре, ожидая приема. Он с нами действительно встретился в тот день. Он вызвал меня и сказал, что в моих услугах Спорткомитет больше не нуждается, что ему уже все доложили. Наверное, если бы Тарасова меня тренировала или такой же известный и пробивной тренер, возможно, Грамова они бы переубедили. А так я сказал «спасибо» – и ушел. Зачем приходил? Только унижался.