Михаил Армалинский: Детский эротический фольклор

А газели так набздели,
что все окна запотели.
Разноцветный какаду
ссал и серил на ходу.
Глухо пёрднул дикобраз,
и сейчас же свет погас.
Свет, конечно, починили,
а ему пизды вломили.
После этой мощной драки
на полу валялись сраки,
хуй коня, пизда мартышки
и кусок залупы мышки.

(Собрались в избушке звери,
чтоб решить, кто всех сильней,
почесались, попердели,
лев рыгнул: «Я царь зверей!»
Но ударом мощным в сраку
очутился под столом,
опрокинутый слоном.
Дико пёрднул дикобраз,
и в избушке свет погас.
За окном кричали утки,
суки, бляди, проститутки.
А нахальная горилла
на комоде хуй дрочила
и спускала молофью
прямо на нос соловью.
Соловей тут рассердился
вынул хуй и застрелился.)

(На полянке под сосной
собрался народ лесной:
мошки, блошки, мандавошки,
пиздюки-сороконожки
и очковая змея
в общем, было до хуя.
Белка бегала по лесу,
срала, делала завесу,
чтобы волка обкрутить,
чтобы целку сохранить.
А мохнатая горилла
на поляне хуй дрочила…)

Гром гремит, дорога суха
на печи лежит старуха,
на старухе старичок
запускает червячок.

Хуй и пизда
играли в поезда.
Хуй споткнулся,
в пизду воткнулся.

Здравствуй, жопа Дед Мороз,
борода из ваты.
Ты подарки нам принёс?
педераст горбатый?
— Я подарков не нашёл,
денег не хватило.
— Так чего же ты пришёл,
ватное мудило?

… Мы ограбили всю шхуну,
много золота нашли,
а в последнем нижнем трюме
негритянок молодых.
Мне досталась негритянка
лет под восемьдесят пять,
я раздел её до пупа
и начал её ебать.
Чёрножопая скотина
хуй зажала между ног,
половину отдавила
я заржал, как носорог.
Я в Америке родился,
много девушек ебал,
а на эту навалился
и полхуя потерял.

Одиныжды один —
идёт господин.
Дважды два —
шла его жена.
Трижды три —
в комнату вошли. (комнату запри.)
Четырежды четыре —
свет потушили.
Пятью пять —
легли на кровать.
Шестью шесть —
дёргали за шерсть. (всунули по шерсть.)
Семью семь —
задёргали совсем. (всунули совсем.)
Восемью восемь —
врача просим.
Девятью девять —
врач едет.
Десятью десять —
ребёнок лезет.

Кто-то пёрднул как-то раз
развалился унитаз.
Дед подумал, это газ
и одел противогаз.
Это не джаз, это не джаз,
это наш Гога скребёт унитаз.

Мама сшила мне трусы,
хороши да хороши.
Все мальчишки приставали:
«Покажи да покажи!»
— Ну, а ты, дурак большой,
что не приставаешь?
У меня трусы в горошек,
разве ты не знаешь?

Осень настала, холодно стало,
какая-то блядь забор обоссала,
выйдешь, бывало, откроешь ебало:
— Ну и погодка, еб твою мать!

(Осень настала, хлеба не стало,
птицы говно перестали клевать,
чья-то корова забор обоссала.
Ну и погодка, ебить твою мать!)

Цикл, цикл мотоцикл,
всю дорогу обосцикал,
а поехал самосвал
всю дорогу обосрал.

Хорошо в деревне летом,
пристаёт говно к штиблетам,
выйдешь в поле, сядешь срать —
далеко-о-о-о тебя видать.

(Жопу чешет одуванчик,
Ах, какая благодать!
Поднасеришь, поднабздишь —
как в малиннике сидишь.
А потом пойдёшь, пойдёшь
и говно своё найдёшь.)

Хуй, согнувшись, мочит травку,
в жопу колятся цветы,
хорошо в деревне летом,
приезжай сюда и ты.

Хорошо в краю родном —
пахнет сеном и говном.

Посмотрите, дети, это слон,
он у нас чемпион,
стоя спать умеет он,
у него, как у китайца,
вырасли большие яйца.
Яша, Яша, не балуй,
а то слон откусит хуй.
Худо будет без хуя.
— Хулиган ты, Яшка, -
кричит ему Наташка.

Хуй поставьте в уголочек,
пизду повесьте на крючочек
и ложитесь на кровать
папа будет вас ебать.

Надень кроссовки «Адидас» —
тебе любая баба даст.

Кто носит фирму «Адидас»,
тот настоящий педераст.