Григорий Дубовис - Еврейская кухня

По этому поводу можно привести цитату из книги «Заповедник» вновь цитируемого нами Сергея Довлатова, обладающего неоспоримыми правами не только на репатриацию, но и на бессмертие:

– Можно задать один вопрос? Какие экспонаты музея – подлинные?

– Разве это важно?

– Мне кажется – да. Ведь музей – не театр.

– Здесь все подлинное. Река, холмы, деревья – сверстники Пушкина. Его собеседники и друзья. Вся удивительная природа здешних мест …

Если же говорить серьезно, то получить информацию о рационе досоветских, советских, постсоветских и антисоветских евреев было очень непросто. А потому, милостивые дамы и господа, автор выражает свою искреннюю признательность организациям, предоставившим ему необходимую информацию:

– Комитету государственной безопасности СССР,

– Службе безопасности Украины,

– Федеральной службе безопасности России,

– Израильским разведывательным службам Аман, Лакам, Моссад и Шин Бет,

– Центральному разведывательному управлению США,

– теще.

Особую благодарность автор выражает сионским мудрецам за выкраденные у них Протоколы.

Одновременно искреннюю признательность, особую благодарность и сентиментальные воспоминания автор безуспешно пытается выразить частным лицам, преломлявшим с ним хлеб и разделявшим трапезу.

Наконец, важнейшим свидетельством права того или иного блюда на репатриацию является огнестойкая в рукописях литература. Многочисленные эпиграфы и цитаты, разбросанные по книге самым причудливым образом, предназначены не для того, чтобы показать великолепную эрудицию автора – она не нуждается в доказательствах, – а чтобы развеять сомнения читателей в том, все ли экспонаты музея подлинные.

Многие рецепты нашей книги помечены шестиконечной звездой. Эти узники гетто употребляются в еврейской кухне чаще, чем в других. Исключительно еврейских блюд нет на свете. К ним нельзя отнести даже мацу. Особенно мацу. Специально для тех, кто сомневается в достоверности наших тезисов, приведем слова героя рассказа «Один интеллигент уселся на дороге» Дины Рубиной:

« Три мешка приобрел один писатель-почвенник, очень известный, я даже фамилии не привожу. Насчет мацы я не злорадствую: почвенник был язвенник, а маца при подобных заболеваниях гораздо, гораздо полезнее хлеба. Почвенник приехал на своем «вольво» и долго торговался, характерно окая.

И вот – надо же, какие совпадения бывают в жизни: в этот день в который раз повторяли многосерийный фильм по роману этого писателя. Так что он торговался, одним глазом посматривая на экран, где ведущие советские актеры окали точь-в-точь, как автор романа.

– ПОчему этО у вас маца пО шесть рублей, а в БОльшой ХОральной синагоге пО пять пятьдесят? Печати не видать.

– Какой еще печати? – темнея персидскими глазами, спрашивает мой папа.

– ЭтО как же вы не знаете? – говорит укоризненно писатель-почвенник на фоне грудной протяжной песни из фильма. – Печать главнОго раввина, О тОм, чтО сия маца кошерна.

А папа к тому времени так приноровился торговаться, что ему палец в рот не клади.

– Знаете что, – говорит он, – тут уж либо – либо. У них кошер, у нас качество.

Даже соседка, Изабелла Федоровна, на что уж женщина непреклонная – и та крепилась-крепилась, да не выдержала, купила мешок.

– Я, – говорит она папе, – верю вам, как брату, Василий Ибрагимович; вашу мацу я буду есть, а ихнюю – в рот не возьму. Всем известно – чего они в свою мацу добавляют… »

Вопрос пищевых добавок в мацу является краеугольным камнем еврейской кулинарии (см. 7.3.1). Автор всемирно признанной теории выращивания сельдерея на огородах Игорь Губерман анализирует связь этого кулинарного приема с коллективным сознанием масс:

« Порою удается уловить совсем случайно те штрихи, нюансы, отблески, что сопутствуют образу еврея в так называемом коллективном сознании. Как-то в Берлине моего приятеля попросили поговорить с некой женщиной, настырно утверждавшей, что она еврейка и поэтому община ей должна помочь. Он согласился с ней поговорить и, прежде всего, спросил, естественно, почему она уверена, что мать ее была еврейка. – Потому что мать моя на пасху всегда пекла мацу, – ответила женщина.

– И как же она ее пекла? – спросил приятель.

– По закону, как все, – ответила женщина, – замешивала тесто, клала дрожжи…

Мой приятель чуть подернулся неосторожно, и женщина с готовностью сказала: