Владимир Рафеенко - Все о рыболовных снастях

Как всякая идея, изменение способа насадки породило ряд сопутствующих предложений. Почти одновременно применением пружин для закрепления насадки стали крепить к крючку различные емкости с одорантами [30] ОДОРАНТ — вещество, не только обладающее сильным запахом, но и могущее передавать его другому веществу или предмету. .

Если вы помните, мы об этом говорили, рассказывая о древних рыболовах Северной Америки; у ряда народов, живших еще в условиях каменного века, снасти снабжались талисманами, имеющими сильные и специфические ароматы. Это, по-видимому, было далеко не случайно. Древний человек был наблюдателен и, следовательно, неплохо разбирался в привычках и наклонностях тех животных, на которых охотился.

А страсть или склонность животных и рыб, в частности, к определенным запахам — факт биологам давно известный. Кошки, привлеченные запахом травы валерианы, выгрызают даже землю, где был корень этого растения. Волки, лисы, барсуки питают непреодолимую страсть к некоторым, на наш взгляд, совсем непривлекательным запахам и стараются одоризироваться ими при любой возможности. Так, лиса не пройдет мимо старого высохшего трупа куницы, чтобы не потереться о него всей шкурой. Она делает это со страстью кота, трущегося об место, где была разлита валериановая настойка, несмотря на то, что запах трупика куницы для человеческого обоняния не содержит в себе ничего приятного…

Обладая несравненно более тонким, чем у человека, нюхом, животные в этом плане живут в совершенно незнакомом нам обонятельном мире. Охотники-профессионалы знают об этой особенности животных и стараются ее использовать в своем ремесле. Созданы целые легенды об изобретении идеальной приманки для охотничьих капканов, одним из компонентов которой, между прочим, выступает «струя бобра». А ведь именно предметы, имеющие запах этой струи, использовали в качестве талисмана для рыболовной снасти древние люди.

Все эти факты послужили толчком для многочисленных экспериментов в этом направлении. Используя опыт, накопленный при одоризации насадок (а в этой области наработано много смесей, возбуждающих рыбий аппетит, — от подсолнечного масла и анисовых капель до совершенно экзотических эссенций), стали изобретать обонятельную приманку для использования ее непосредственно в конструкции крючка. Кое-кто из рыболовов, несомненно, добился в этом направлении выдающихся результатов. Но секреты свои они не торопятся сделать достоянием рыболовной общественности. Примеров на этот счет есть достаточно, и вы с ними при регулярном занятии рыбалкой познакомитесь лично. Как ориентир для работы в этом направлении приведем лишь один рассказ о мастере-ароматизаторе.

В свое время во многие водоемы европейской части нашей страны был завезен толстолобик, рыба, достигающая весьма внушительных размеров. На водоемах крупных тепловых электростанций можно наблюдать стаи этих живых торпед, величаво проплывающие невдалеке от берега. Видит око — зуб неймет. Так можно выразить положение, когда видят это зрелище рыболовы. Толстолобик таких размеров (а в стае десяти-пятнадцатикилограммовые экземпляры) ни на какую насадку не клюет. Его промышляет только рыболовецкая артель, члены которой с улыбкой смотрят на потуги любителей соблазнить великанов горохом, сваренным в меду.

Однако улыбки исчезают, когда к водохранилищу, расположенному возле одной из тепловых станций, подъезжает на своем мопеде Гриша-Скандалист. Скандалист это у него такая кличка. Дали за его исключительную молчаливость. Он даже здоровается кивком головы и, как утверждают шутники, вполне годится в друзья любой бессловесной твари. Так вот, этот рыболов-любитель из местных забрасывает свою донку, наживленную плохо размешанным тут же при всех хлебом, и… через полчаса уезжает, увозя очередного пятнадцатикилограммового красавца.

Как он это делает, никто не знает. Свой хлеб он пoзволяет брать и насаживать на крючки всем желающим. Эффект от этого нулевой. Когда он смотрит, как очередной «наивный и доверчивый» насаживает на свой крючок его серый, даже неразмещенный как следует хлеб, по его лицу скользит улыбка. Но он молчит. Уже который год. Все, знающие его, уверены, что дело в какой-то придуманной им душистой «приваде». Причем, по слухам, она, эта «парфюмерия», располагается в его крючке, который он никому не позволяет брать в руки и разглядывать. Догадки догадками, а тайны своей он никому не выдает.