Александра Кудрявцева - Дорогами радости

Машины на пароме стоят плотно, в несколько рядов и на нескольких этажах. Думаю, что регулировщик размещает машины в зависимости от их высоты, и первыми к заезду приглашают более габаритные машины. За отдельную плату есть приоритетный выезд, и нужно, чтобы такие машины тоже заезжали первыми.

Мы же паркуемся, где велят, берем вещи и поднимаемся в каюту. Бывалые рекомендуют сфотографировать место, где оставлена машина (номер на стене) и обозначение ближайшего лифта, чтобы на следующий день все быстро найти.

Вход на автомобильную палубу закрывается перед отплытием. Обратно туда нужно идти только утром, за 30 минут до остановки парома. Водителей просят прийти не позже чем за 15 минут, потому что выезжают из парома все машины вместе, быстро, организованной колонной. Поэтому не думаю, что есть смысл доплачивать за приоритетный выезд. Все и так происходит в считанные минуты.

Плыть – это мое самое любимое дело. Ну или ходить по морю! А Сережа любит петь. И вечером поет в караоке. И не он один… у иных финов голоса просто оперные. А одна в этот раз прекрасно пела «Московские окна» на финском. Так проходит наш вечер.

С парома в Стокгольме мы выехали за три минуты. Опасения нашего водителя были напрасны: задний ход машине давать не пришлось; это ж паром, и ворота открываются с обеих сторон. Мы тут же оказались на трассе, никаких трудностей и светофоров.

Не останавливаясь в Стокгольме, мы сразу поехали в Смоланд – область, где родилась и жила Астрид Линдгрен. Ожидалось, что ночевать мы будем в Йёнчёпинге, в домике с видом на водопад.

И вот мы на дороге «Стокгольм – Мальмё». Наш финский бензин подходит к концу. Заправок вдоль трассы немного, но они есть. Заезжаем.

Самообслуживание и оплата только по банковской карте. Наученные платной трассой «Москва – Санкт-Петербург», мы были к этому готовы. Но есть и отличия: вначале карточка вставляется в автомат, затем на ней блокируется сумма, эквивалентная полному баку огромной фуры – 135 долларов, а потом только в бак начинает поступать бензин.

Согласно нашим подсчетам, наша машинка смогла вместить в себя бензина только на 50 долларов. Но сразу после заправки остальные деньги не вернулись, и чека экономный автомат не дал. Только потом я узнала: сами виноваты – по умолчанию лес на чеках экономится, а кто не согласен, должен специальную кнопочку нажать, тогда чек и выпадет.

В кафе при заправке работница уверила меня, что все в порядке, и деньги вот-вот будут на счету. Но опасения у нас были: от друзей я наслушалась, что тут как повезет – кому-то предоплата и не возвращалась.

Нам же повезло уже на следующий день. Средства на счету разблокировались. За 29 литров шведы сняли честных 422 шведских кроны (46 долларов); правда, об этом никакого смс не было, в отличие от сведений о блокировке. Я просто увидела в банковском приложении, что 46 долларов потрачено, а остальная сумма цела. Потом деньги на заправках блокировали и дальше. Более того, иногда возвращали предоплату даже раньше, чем снимали средства, фактически израсходованные на бензин. В Дании я успела даже всё с карточки потратить (я искренне думала, что 130 долларов временно заблокированы, и всё продолжала расходовать средства), ушла в минус и потом докладывала деньги.

Почему же мы собрались в Йёнчёпинг, спросите вы. Потому что это родина спичек? Конечно, нет. Из-за Хабо Кирка. О деревянной церкви, похожей на наши северные, я прочитала на одном из форумов, и загорелась туда заехать; к тому же храм стоял недалеко от дороги в Данию, крюк небольшой. А дальше надо где-то остановиться. От церкви до Йёнчёпинга – 20 километров. К тому же сразу после парома ехать восемь часов без передышки нам не хотелось, да и по знаменитому мосту через Эресуннский пролив надо было прокатиться засветло.

Едем через хвойные леса и зеленые поля. Желтых листьев не видно. Будто не ноябрь, а поздняя холодная весна. Пасутся коровы и лошади. Жеребята накрыты попоной из стеганого ватника. Шведская пастораль какая-то. Проезжаем озера в синем мареве, как из скандинавских саг. Через четыре часа сворачиваем на проселочную дорогу. Проселочную – потому что идет она через поле, а дальше – село справа, село слева. Но в отличие от наших палестин, дорога заасфальтирована.

И вот она, Habo kyrka – выше макушек деревьев, неприметная снаружи и особенная внутри. Хабо – так называется ближайшее селение. Кирка – церковь. Церковь в Хабе. Наивная, примитивная, деревянная и больше похожая на заречный храм в Великом Устюге, чем на лютеранско-протестантскую аскезу. Откуда она здесь такая? Спросить не у кого. Как и было обещано Интернетом, до 16 храм открыт, всеми люстрами подсвечен, а людей никого 5 5 Согласно переписным книгам, в XVIII веке в приходе было 200 человек, сейчас в церкви для них установлены кресла. Шесть из них времени постройки храма, они расположены по обе стороны алтаря и принадлежат уважаемым семьям, для этих людей даже предусмотрен отдельный вход в Хабо Кирка. До начала ХХ века мужчины и женщины в шведском лютеранском храме сидели отдельно, справа – мужчины, слева – женщины. . Ходи, смотри, никто не оговорит.