Бьянка Боскер - Винный сноб

Сын-Чхик провел меня через парковку госпиталя святой Марии, где между автомобилями сновали пациенты — прямо в пижамах и с капельницами. Мы спустились в помещение, расположенное на цокольном этаже. Там меня уложили на узкую пластмассовую скамью, заезжавшую внутрь аппарата фМРТ. Наверное, я заметно нервничала, потому что Сын-Чхик заверил меня, что не стоит бояться низкого гудения магнитов, и рассказал, что парочка его знакомых аспирантов использовала этот звук в своих музыкальных композициях.

Я действительно нервничала, но не из-за хищного гула и постукиваний томографа. Меня беспокоила прежде всего собственная нервозность. Группа мужчин в белых халатах собиралась заглянуть в мою голову, и мне было не по себе от того, что перед ними во всей красе предстанет мое беспокойство, которое и в хорошие-то дни зашкаливает. Но больше всего меня пугало то, что после года интенсивного, изматывающего и самозабвенного обучения мозг сейчас подведет меня и покажет себя дилетантом и бездарным тупицей.

Я закрыла глаза и, сжав зубами резиновую трубку, попыталась очистить сознание от мыслей. Сын-Чхик и его коллеги сканировали меня, пока я «катала» во рту и глотала разные образцы вина, затем просканировали мозг контрольного пациента — обыкновенной любительницы вина моего пола и примерно такого же возраста, — пока она точно так же «жевала» во рту и проглатывала вино. Как и участники прошлых экспериментов, мы обе отвечали на несколько вопросов по каждому образцу вина. Ученые из госпиталя святой Марии пообещали обработать данные и сравнить активность моего мозга с активностью мозга контрольного пациента.

Через несколько недель Сын-Чхик сообщил, что результаты готовы, и я примчалась в его бостонский офис. Когда я приехала, он усадил меня на соседний стул и принялся нажимать кнопки на клавиатуре, отыскивая мои файлы. На экране возникло ужасающее изображение моей собственной безволосой, отделенной от туловища головы, вращающейся на сером фоне — дармовой кошмарик от великодушного томографа. «Что бы они там ни обнаружили, могло быть и хуже: твоя голова хотя бы по-прежнему на месте», — подумала я.

Сын-Чхик вывел на экран сетку черно-белых снимков мозга — более девяноста разных изображений. На многих снимках были заметны оранжевые, желтые и красные пятна, и Сын-Чхик поспешил объяснить, на что я смотрю. Как и авторы прошлых исследований, они с коллегами сравнили интенсивность работы различных участков мозга у меня и у контрольного пациента, и те вкрапления цвета, которые я видела на экране, указывали на зоны моего мозга с наибольшей степенью активности. Сын-Чхик выделил небольшое красное пятно: оно означало, что мой язык двигался энергичнее, чем у контрольной девушки. Мне стало неловко от того, что посторонние люди узнали обо мне столь интимные подробности — все равно что увидели меня голой.

Первое исследование с использованием фМРТ, проведенное в 2005 году, показало, что при дегустации вина три ключевых участка мозга сомелье демонстрируют большую активность, чем у непрофессионалов. Два из этих участков — орбитофронтальная кора левого полушария и левая островковая доля — как полагают, участвуют в обработке запахов, вкусов и другой сенсорной информации, после чего превращают ее в мысленный образ аромата. Обе области также задействованы в выполнении сложных задач, таких как принятие решений и дедуктивный анализ, а также определение степени ценности и приятности вкусового ощущения. В последнем случае особенно примечательна роль островковой доли. По мнению ученых, данная часть мозга, долгое время не изучавшаяся, относится к тем факторам, которые позволяют нам отличаться от животных. Она придает эмоциональную и культурную значимость сенсорному опыту: неприятный запах вызывает отвращение, ласка пробуждает влечение к сексуальному партнеру, красивая нота заставляет восхищаться голосом певца, а при виде человека, режущего себе палец ножом, просыпается чувство жалости и сострадания. Повреждение данного участка мозга может помешать нам прочитать эмоции, заложенные в джазовой импровизации и в протяжном плаче скрипки. В этом месте тело соединяется с разумом и сенсорное ощущение превращается в осознанную мысль. Другими словами, островная доля играет решающую роль в осмысливании окружающего мира.

Итак, что же показало исследование? Сын-Чхик нажал еще несколько кнопок. Орбитофронтальная кора левого полушария и левая островковая доля светились ярко-оранжевым цветом. Сын-Чхик посмотрел на меня и улыбнулся. Я ответила непонимающим взглядом. Он пояснил, что это отличная новость: как и у семерых сомелье в исходном исследовании, в этих зонах мой мозг был значительно более активен, чем мозг контрольной участницы эксперимента.