Роберта Голинкофф - Эйнштейн учился без карточек. 45 эффективных игровых упражнений для детей от 0 до 6 лет

Даже если к 2 годам дети точно знают, кто они – мальчики или девочки, – действительно ли они понимают (пусть даже научившись говорить): а) каким образом определяется пол и б) что он, как правило, уже не изменяется? Каким бы простым ни было это понимание, ответ на эти вопросы отрицательный. Почему? Потому что дети часто ограничиваются тем, что видят, и используют иные показатели, чем мы, взрослые.

Вы когда-нибудь обращали внимание на то, как организовано пространство в магазинах игрушек? Пройдитесь по любому такому магазину в своем районе – и наверняка увидите секцию, переливающуюся розовыми, лиловыми и белыми тонами, обычно расположенную слева от входа. Все знают, что эти игрушки – не для мальчиков! Такой цветной код говорит вам, что в этой секции вы найдете куколок, игрушечные кухонные плиты, косметические наборы, настольные игры, обучающие искусству шопинга, и Барби, Барби, Барби… Маленького Билли вы в эту секцию и калачом не заманите! Он наверняка направится к более темным цветам, где куклы для мальчишек называются анимированными игрушками и, следует добавить, представлен более широкий выбор – от наборов «маленького ученого» до спортивной экипировки и видеоигр. И если вы отнюдь не воинственный человек, который не хочет, чтобы его мальчик играл с огнестрельным оружием, танками и вооруженными лазерами супергероями, надеясь, что так из него получится более миролюбивый взрослый, лучше забудьте об этом.

Успеха вам не добиться. В этом возрасте ребенок в состоянии соорудить «пушку» даже из тюльпана. Почему? Потому что его когнитивное развитие дошло до того этапа, когда он заинтересован в распределении мира по категориям – особенно мира людей. И поскольку центральной из этих категорий является его собственный пол, он старательно изучает правила, в свете которых поведение рассматривается как социально приемлемое для мужской или женской части человечества.

Нам может казаться, что наши дошкольники полностью разобрались в тендерных ролях, но в действительности им еще предстоит проделать долгий путь. Профессор Сандра Бем, известный психолог, специалист по развитию из Корнельского университета, рассказывает, как ее маленький сын Джереми однажды решил пойти в садик, надев заколку для волос. Другой мальчик принялся упорно утверждать, что Джереми – девочка, потому что «только девочки носят заколки». Хотя Джереми возражал, что он – мальчик, потому что у него есть пенис, другой мальчик продолжал называть его девочкой. В отчаянии Джереми стянул с себя штанишки, чтобы продемонстрировать свою сексуальную идентичность. Второго мальчика это ничуть не впечатлило: «Подумаешь, пенис есть у всех; а заколки носят только девочки!» – с гордостью заявил он.

Нам может казаться, что наши дошкольники полностью разобрались в тендерных ролях, но в действительности им еще предстоит проделать долгий путь.

Как показывает этот пример, маленькие дети, у которых тендерные схемы пребывают пока еще в процессе развития, как правило, имеют очень ограниченный взгляд на то, что считать мужественным, а что – женственным. И если мальчика вдруг потянет к Барби или к розовому косметическому набору, можете быть уверены – приятели не замедлят его вразумить. В действительности дети будут тверже придерживаться своего мнения о половых различиях именно в средний период детства, чем в любое другое время. А поскольку малыши не в состоянии интегрировать фрагменты информации, которые противоречат друг другу, они, как правило, отрицают, что мама может быть одновременно и строительным рабочим, и мамой. Похоже, им просто необходимо поначалу усвоить более строгий взгляд на то, что общество считает приемлемым, прежде чем они сумеют расширить свои категории, сделав их более реалистичными. Но если они видят, что и мама, и папа наравне заботятся о малышах и пекут печенье, им несколько труднее придерживаться негибких, стереотипных тендерных категорий. Как только дети выяснят, что именно делает мальчика мальчиком, а девочку девочкой, им уже не нужно будет придерживаться таких жестких тендерных стандартов, особенно если родители уже подали им пример.

Поскольку дети слышат так много разговоров о поле, наверное, неудивительно, что свой пол они определяют раньше, чем расовую принадлежность. Психолог Филлис Кац, директор Института исследований социальных проблем в Боулдере, штат Колорадо, посвятила труд всей своей жизни попыткам понять, как дети узнают о поле и расе. Она выяснила, что к достижению 3-летнего возраста 77 % американских детей европейского происхождения, прошедшие тестирование, могли назвать свою расу, но лишь 32 % афроамериканцев смогли сделать то же самое. И это не потому, что афроамериканские дети хуже справляются с формированием категорий; ведь гендерные категории они формируют в том же возрасте, что и дети европеоидов. Просто до 4 или 5 лет далеко не все дети вполне уверены, к какой расовой (или этнической) группе они принадлежат. Что интересно, когда их спрашивают, к какой расе (или к какому полу) они хотели бы принадлежать, чернокожие чаще склонны отвечать, что они бы предпочли быть белыми, чем белые дети предпочитают быть чернокожими. Аналогичная ситуация возникает с полом: девочки с большей охотой выбрали бы для себя противоположный пол, чем мальчики. Вероятно, учитывая силовой дифференциал нашего общества и тот факт, что члены групп меньшинств и женщины оцениваются как «второй сорт», удивляться этому не стоит.