Пол Дю Нойер - Беседы с Маккартни

Познания Мартина в классической музыке позволили превратить сырые композиции, подобные Yesterday и Eleanor Rigby, в утонченные оркестровые произведения, не слишком приторные и не слишком помпезные. Он также сыграл ключевую роль в первых подступах Пола к сочинению полноформатной музыки – саундтреку к фильму 1966 г. «Семейный путь».

Основным вкладом Пола в музыку к «Семейному пути» был меланхоличный вальс Love in the Open Air, исполненный коллективом под названием «Оркестр Джорджа Мартина». Мартин пропустил эту композицию через серию вариаций, часто с аранжировкой для духового оркестра, в которой звучало эхо неброского северного колорита фильма. У самого Маккартни дед играл на ми-бемольной бас-тубе в подобном оркестрике, столь типичном для эдвардианского Ланкашира; нечто подобное должно присутствовать и в генах Sgt. Pepper .

Сам Пол в «Семейном пути» не сыграл, хотя на конверте пластинки его имя напечатано крупнее не бывает. Да и на самом деле, это совсем не классическая музыка. Однако она уже предвещала одно из направлений, по которому пойдет «внепрограммная» карьера Пола.

Проходят десятилетия, а музыка «Битлз» не сдает позиций. Если в начале шестидесятых сравнения с Шубертом, которые позволяли себе музыковеды, смотрелись чудно́, то сейчас они уже не вызывают полемики. Многие признают, что лучшие произведения группы сравнимы с творчеством людей в белых париках и сюртуках. Но прошло немало времени, прежде чем сам Пол отважился ступить на эту неизведанную территорию. Liverpool Oratorio (1991 г.) стала его первым полноценным опытом в области классической музыки.

Заручившись поддержкой американского дирижера и композитора Карла Дэвиса, он согласился на заказ написать что-нибудь к 150-летнему юбилею Королевского ливерпульского филармонического оркестра. Премьера произведения должна была пройти в грандиозном англиканском соборе этого города, возвышающемся напротив детской площадки, где он когда-то играл. Это то самое место, где его не приняли в хор, когда он был мальчишкой. Теперь этому хору предстояло присоединиться к оркестру, чтобы исполнить дебют Пола в классической музыке.

«Мне интересно и волнительно, – рассказывал он мне, когда начал работать с Дэвисом. – Я ничем подобным раньше не занимался. Но в то же время я только это и делал, потому что это тоже песни. В данном случае хорошо, что произведение не обязано придерживаться формулы «вступление – первый куплет – припев – куплет – проигрыш – припев – куплет – вступление – припев два раза – фейдаут», как в большинстве поп-песен. Можно себя не ограничивать. В серьезной музыке никогда не нужно возвращаться к припеву, если не хочется. Сама форма безумно интересная:

У меня всегда была к этому склонность. Мне всегда нравилось, как звучит валторна, всегда нравились струнные квартеты. У меня были такие вещи, как Yesterday и Eleanor Rigby или еще I Am the Walrus, написанная с Джоном. Мы достаточно соприкасались с этим миром, чтобы чуточку в этом разбираться. Ты встречаешься с музыкантами, узнаешь некоторые секреты, разные штучки, благодаря которым функционирует оркестр.

В основе оратории лежит полуавтобиографическая история, разделенная на восемь музыкальных частей.

Оратория написана по мотивам моих детских лет в Ливерпуле. Так что она начинается в военные годы: двое родителей в бомбоубежище ждут ребенка. Родить ребенка во время войны – это что-то. Завести ребенка вообще не простое дело. Но Ливерпуль в войну – это точно одно из мест, где камня на камне не оставили. Моему отцу, как пожарнику, приходилось гасить немецкие зажигательные бомбы.

Поэтому первая часть очень хаотична: творится что-то непонятное, это почти авангардизм. Затем в середине действия появляется лучик надежды, типа прорыв, надежда на будущее. Это трогательный момент: вокруг творится такое дерьмо, а они всё же надеются на будущее.

Следующая часть посвящена школьным годам, а дальше отрочество. Мы не будем напирать на битловский период; этому периоду в моей жизни и так уделяют слишком много внимания. Остальные периоды интересны не меньше, особенно мне. Особенно Ливерпуль, там столько всего было!

Школа – это был вообще дурдом. Честное слово. Мы бросались «ссаными бомбочками». Бывает, дети хвастаются: «Ха, мы бросаем водяные бомбочки! Наливаем в воздушный шарик воду». Вам, детишки, и не снилось, чем мы наполняли бомбочки.

Я кое о чем из этого рассказал Карлу. Например, мы «сачковали». Он спросил: «Что это значит?», он же американец. Ну прогуливали, отлынивали.