Пол Дю Нойер - Беседы с Маккартни

Это было славно, и все хорошо себя чувствовали. Но в «Уингз» все было не так. Я был экс-битлом. Поэтому я видел себя как лидера группы, каковым никогда не был в «Битлз», потому что у нас лидерство переходило с участника на участника. В «Битлз» не было лидера как такового. Говорили, что лидером был Джон, а позднее, что я, но никто из нас никогда об этом не заявлял. У нас спрашивали: «Кто в вашей группе лидер?» Мы отвечали: «У нас его нет». Так что у нас стала царить демократия.

А в «Уингз» не стала. Сейчас я понимаю, что причина могла быть в этом. Я считаю, что демократия более эффективна. Не то чтобы у нас царила диктатура, но равенства не было. Музыкальный опыт у нас был не одинаковый. Возможно, в этом и было дело.

Однако «Уингз» оставалось выполнить еще одну миссию. К маю 1978 г. Пол записывался с двумя новыми участниками: ударником Стивом Холли и гитаристом Лоренсом Джубером. Это происходило в глуши Малл-оф-кинтайр, где Пол докупил землю, а в помещениях оборудовал студию. Здесь они начали работу над Back to the Egg , которому суждено было стать последним альбомом группы. Сессии записи продолжили в замке Лим, что в графстве Кент, а закончили в маленькой студии в лондонском офисе МПЛ.

Однако вплоть до своего неуклюжего названия Back to the Egg заставляет чесать в затылке. Это была одна из первых долгоиграющих пластинок, которые мне поручили рецензировать в журнале NME , и я оказался в замешательстве. Мне нравилась мелодическая грация таких песен, как Arrow Through Me и Winter Rose / Love Awake, я был восхищен извращенным упорством, с которым Пол оттачивал такой текст, как Old Siam, Sir, и я был не против смелого использования чтения вслух. Но будут ли читатели NME столь же терпимы?

К этому времени – середине 1979 г. – панк превратился в нью-вейв, все еще жесткий, но коммерчески прилизанный и дисциплинированный. В те моменты, когда Back to the Egg не поддавался потаканию своим таинственным прихотям, он переходил в шаблонный рок на широкую ногу: особенно это касалось состава из суперзвезд «Рокестра», созванного Полом для записи нескольких треков.

Публика приняла альбом в целом скептически, и десятилетие спустя Пол намекал мне, что это одна из худших его пластинок. Однако к 2001 г. он возвел ее в категорию «самых недооцененных».

Но самое странное на пластинке Back to the Egg , вероятно, все же The Broadcast, на которой некий благовоспитанный англичанин читает вслух отрывки из разных книг под аккомпанемент торжественного фортепиано и томных струнных:

Двое владельцев замка, в котором мы записывали альбом [Харолд и Дейрдре Маргари в замке Лим]… Мы установили там небольшую передвижную студию, и они каждый вечер приглашали нас что-нибудь выпить. Мы с Линдой сидели у них в гостиной, и они были [с мягким акцентом, характерным для высшего общества] «очень милые люди, с генеалогией». У нас сложились замечательные отношения. Хотя мы и принадлежали к разным поколениям и социальным классам, у нас просто было много общего. И у меня появилась эта идея, я попросил: «Может быть, выберете вашу любимую прозу или стихи, просто мне их прочитаете, а я использую эту запись в коллаже?» Это и стало The Broadcast.

С Rockestra Theme у меня связаны хорошие воспоминания, особенно о Джоне Бонэме на барабанах, потому что он движущая сила ритм-секции. И о всех чудесных людях, которые согласились на мое предложение: [Пите] Таунсенде, Хэнке Марвине и множестве по-настоящему клевых музыкантов. Идея была странноватая, но мы как раз недавно думали о том, чтобы попробовать ее возродить; в любом городе миллионы жителей играют на гитаре, есть уйма барабанщиков, но они всегда собираются только в очень маленькие коллективы. В любом городе миллионы людей умеют играть на скрипке, альте, виолончели или перкуссии, и вот они собираются в большие группы. Это такое деление на «своих» и «чужих». Так почему бы и нам не собъраться в большую группу?

Вот такую идею я пытался запустить. Я надеялся, что она настолько приживется, что жители Кливленда, жители Карлайла [34], дети – все они соберутся, создадут рокестры и будут играть песни типа Lucille. Представь себе двадцать басистов – «дум-дум-дум!», десять барабанщиков – «бац-бац-бац!» – это будет отличное зрелище, чувак, так что кто-то все же должен это организовать. Я, может, в итоге так и не соберусь, но кто-то другой это сделает, и пусть будет любезен меня пригласить.

Я впервые пообщался с Маккартни в тот вечер, когда «Уингз» играли свой последний концерт в Ливерпуле. Мне было двадцать три, и я работал на NME, крупнейшую музыкальную газету в Великобритании. Мне самому это поручение казалось сбывшейся мечтой – возможность пообщаться с настоящим битлом! – но не думаю, что мои редакторы считали его сколько-нибудь важным в царившем в то время в музыкальном мире климате пост-панка. Они со спокойной душой послали на задание наименее опытного журналиста.