Шарон Ротбард - Белый город, Черный город. Архитектура и война в Тель-Авиве и Яффе

С 2002 по 2004 год правительство Ариэля Шарона запустило программу зачистки города от этнически чуждых элементов. Под руководством Авраама Пораза, тогдашнего министра внутренних

дел, входившего в партию «Шинуй», миграционная полиция депортировала более 115 тысяч иностранных рабочих, причем почти все они были жителями Черного города Тель-Авива – Яффы, южных ивритоязычных районов – Неве-Шанаана, ха-Тиквы, Шапиры, Эзры и окрестностей улицы Членов [221]. Их оказалось лишь немногим меньше, чем палестинцев, изгнанных из Яффы в 1948 году.

В полдень 22 мая 2004 года тельавивцы и их гости из фонда Баухаус в Дессау поздравляли друг друга с окончанием еще одной успешной рекламной кампании, уверенные, что в ближайшем будущем – во всяком случае, в последующие лет десять – эти торжества обеспечат Белому городу постоянный поток туристов. Ровно в это же время полиция заблокировала улицы в Неве-Шаанане под тем предлогом, что поступил сигнал об угрозе взрыва заложенной террористами бомбы. В течение часа, а то и дольше, десятки полицейских производили аресты иностранных рабочих – хватали всех подряд, независимо от их иммиграционного статуса – беженцев ли, рабочих – и загоняли в автобусы, специально стянутые в этот район [222]. Очевидцы тех событий позднее отмечали, что все происходившее отличалось необоснованной жестокостью, а уровень агрессии зашкаливал. Позже ночью можно было увидеть, как те немногие счастливчики, кому удалось ускользнуть от полиции, покидали тайком Черный город, закинув свои пожитки на повозки или в случайно проезжавшие мимо такси.

Ил. 93. Приглашение на конференцию «Критические модернисты: посвящается Тель-Авиву, объекту Всемирного наследия ЮНЕСКО», в которой принимал участие Омар Акбар, директор фонда Баухаус.

В нескольких километрах от этого места те же самые власти разыгрывали точно такой же спектакль, но в другом контексте и с другими жертвами. И пока вечеринка в честь Белого города – объекта Всемирного наследия ЮНЕСКО – была в самом разгаре, а улицы Черного города зачищались, Армия обороны Израиля проводила операцию «Радуга» – наполовину военную, наполовину градостроительную, в духе пресловутого проекта «Якорь» 1936 года. Официально было объявлено, что цель этой миссии – навести порядок на территории Рафаха в соответствии с тактическими нуждами армии. И все это под тем предлогом, чтобы не допустить строительство туннелей между Египтом и сектором Газа, по которым поставлялось бы оружие прямо под ногами у солдат израильской армии, размещенных в Филадельфийском коридоре. И хотя при необходимости можно было бы найти другие инженерные решения, если цель была действительно такова, армия предпочла вместо этого снести несколько больших жилых кварталов. По данным израильской правозащитной организации «Бецелем», за первые дни операции «Радуга» 183 дома были полностью разрушены, а тысячи строений оказались повреждены [223]. Пострадали 58 человек, в том числе по меньшей мере восемь детей. В результате этой операции тысячи палестинцев остались без крова, а их вещи оказались погребены под руинами домов.

Белый город и радуга. Эти два зрелища не просто так совпали во времени. Не случайным был и оттенок лиричности, присущий обоим. Даже если вообразить, что операцию «Радуга» могли бы провести в каком-то другом месте, под другим названием или с другими тактическими целями, это все равно не было бы совпадением – и почти наверняка ей дали бы не менее поэтичное название. А все потому, что торжества по поводу Белого города и операция «Радуга» были взаимосвязаны: с одной стороны, прошлое Тель-Авива еще впереди, археологам только предстоит его откопать и город с нетерпением ждет, когда это случится, с другой – будущее Рафаха осталось в прошлом, погребенное под завалами снесенных зданий. В этом смысле палестинский город Рафах не сильно отличается от палестинского города Яффа, деревень Салама или Абу-Кабир: все они стали жертвами военных, урбанистических и архитектурных акций, имеющих единственную цель – создать на их месте новую географию, сровняв с землей и вычеркнув все прежнее.

Растущее противоречие между неоправданно суровыми действиями в Неве-Шаанане и Рафахе и мощными идиллическими образами – «белым городом» и «радугой», между жестокостью и зверствами, с одной стороны, и попыткой обелить себя – с другой, – все это важная часть израильской действительности.