Шарон Ротбард - Белый город, Черный город. Архитектура и война в Тель-Авиве и Яффе

Несмотря на интенсивность стычек между арабами и евреями в 1921 году и близость еврейских южных кварталов к местам проживания арабов-палестинцев, до следующего столкновения народов во время Арабского восстания 1936 года эти промежуточные районы не были по определению зонами враждебности. Согласно многим свидетельствам, арабы и евреи встречались и вполне мирно сосуществовали в приграничной полосе. Это было неизбежно из-за сложности соединительного шва: граница, разделяющая два города, не была абсолютной границей между арабами и евреями. Демаркационная линия оказалась очень извилистой, поскольку была проведена согласно планам землевладений, что в те времена определялось рынком недвижимости. На практике жизнь в этих зонах создавала сложные ситуации: например, на участке вдоль Саламской дороги, которая традиционно была торговой арабской улицей, со временем сложился центр еврейской кустарной промышленности, а посреди района Шапира остался арабский сад – застройщик Меир Гецл Шапира не смог его выкупить в 1924 году. Владелец сада, фермер из Абу-Кабира, продолжал возделывать его даже после восстания 1936 года – до тех пор пока во время Второй мировой войны экспорт цитрусовых из порта Яффы полностью не прекратился [142]. Как рассказывают старожилы, местами встреч в те годы чаще всего были оставшиеся фруктовые сады и пруды возле домов с байярами. Сразу же после войны 1948 года эти «серые зоны» были переданы тель-авивскому муниципалитету, который весьма неохотно принял бедные районы, где жили в основном мизрахи. На месте садов появились промышленные зоны, дома и объекты городской инфраструктуры.

Ил. 44. Карта окрестностей Яффы, 1945 год. Районы ха-Тиква, Эзра и ха-Аргазим отделяют деревню Салама от Яффы. Расположение еврейских районов южного Тель-Авива вдоль стратегических путей и изоляция арабских деревень – один из основных факторов победы Тель-Авива над Яффой. Географическая база данных Яд-Авнер. Факультет географии Тель-Авивского университета.

Таким образом, из пасынков Яффы они превратились в пасынков Тель-Авива, и, надо сказать, ни тот, ни другой родитель не выражал особого желания их опекать. Однако в стратегическом плане они сыграли ключевую роль, обеспечив капитуляцию Яффы, и благодаря им в последующие десятилетия Тель-Авив занял главенствующее положение в регионе. Точно так же, как за двадцать лет до этого бедный, населенный выходцами из Йемена район Керем-ха-Тейманим защищал проход Ахузат-Байта к морю, в 1920–30-е годы эти южные районы служили своего рода буфером, защищавшим Белый город Тель-Авива от предполагаемой угрозы со стороны палестинской Яффы. При этом они соединялись с другими еврейскими поселениями вроде района ха-Тиква, нарушая таким образом территориальную связь между Яффой и ее восточными саттелитами – Абу-Кабиром, Саламой и Язуром. Подобные сценарии расширения воспроизводились множество раз в других частях страны, однако здесь еврейскому поселению впервые удалось столь эффективно связать весь регион. Яффа была обречена. Первый раз в истории она оказалась отрезана от внутренних сельскохозяйственных районов, торговых путей и всей остальной страны. Окружающие ее еврейские кварталы превратили город в анклав. Этот статус будет признан и упрочен планом по разделу Палестины, принятым ООН в 1947 году (там Яффа названа арабским анклавом на территории будущего еврейского государства), однако решение утратит акту альность после поражения и сдачи города в 1948 году. В проме жуточные годы данные еврейские кварталы служили базами подпольных военных организаций вроде «Эцель» [143]и «Лехи» [144], тер рористические действия которых были направлены против британцев, а на деле – главным образом против населения Яффы и гражданских институтов. С 1921-го и вплоть до образования Израиля в 1948 году побег Тель-Авива от Яффы постепенно превратился в охоту за ней.

Народная и архитектурная истории Тель-Авива связывают строительство 1930-х годов с особой центральноевропейской эстетикой и архитектурой, но в действительности разросшийся город является скорее результатом британского городского планирования. Здания в духе Баухауса, ставшие приметой эпохи, были лишь малой частью обширного строительства, которое в основном велось в рамках британской программы модернизации еврейских поселений в Палестине. За время своего мандатного правления британцы коренным образом изменили страну: на территории возникающих еврейских поселений и вокруг них они строили электростанции, аэропорты, порты, железнодорожные пути и вокзалы, дороги, трубопроводы, больницы, школы, правительственные здания и казармы. Это был беспрецедентный по своему масштабу проект – менее чем за три десятилетия (большинство объектов были завершены в первой половине мандатного периода, до начала Второй мировой войны) британское правление сделало для инфраструктуры страны больше, чем Государство Израиль за все годы своего существования. Во многих отношениях построение Государства Израиль было на самом деле скорее британским, нежели «израильским проектом» [145]. Даже сегодня значительная часть современной инфраструктуры, от тюрем и портов до полицейских участков и электростанций, осталась от британцев. После многовекового мусульманского правления британцы внедрили и новую модель административно-государственного и общественного управления в русле либеральных традиций, а также заложили основы израильского законодательства и юриспруденции.