Шарон Ротбард - Белый город, Черный город. Архитектура и война в Тель-Авиве и Яффе

Так, 16 июня 1936 года британская армия приказала всем жителям Старого города Яффы покинуть свои жилища, обещая денежную компенсацию за ущерб, причиненный их домам в ходе запланированного улучшения инфраструктуры. Три дня спустя, 19 июня, было снесено 237 зданий, чтобы расчистить дорогу к морю. Едва улеглась пыль, Генри Кендалл, британский советник по городскому планированию, подготовил проект «модернизации» Старой Яффы [152]. Согласно этому плану, утвержденному британцами в 1937 году, завалы будут расчищены и на их месте появится большая площадь с двумя прилегающими дорогами, которые разделят Старый город на две части. «Возможно, это было началом эвакуации центрального квартала в сердце Старой Яффы и началом “Большой зоны”», – так Дов Гавиш прокомментировал эти действия в своем эссе о подавлении восстания в Яффе в израильском краеведческом журнале Kardom (что на иврите означает «топор») – печатном органе министерства туризма [153].

Ил. 45-50. Британская операция «Якорь» в историческом центре Яффы в 1936 году. Из фотоархива Г. Эрика и Эдит Мэтсон.

Ил. 51. Коллекционная рекламная карточка из пачки сигарет «Дубек», начало 1940-х. Колонисты поселения, построенного по принципу «Стена и башня» в Эйн ха-Коре, изучают модель своего нового поселка.

Ил. 52. План Кендалла и Шора по перестройке Яффы после операции «Якорь», 1937.Журнал аэрофотосъемки ВВС Великобритании, 48–49.

Ил. 53. Британская операция «Якорь» в историческом центре Яффы: до и во время операции. Журнал аэрофотосъемки ВВС Великобритании, 48-49.

Однако события 1936 года во многом определили будущее Яффы. Для большинства еврейского населения Тель-Авива арабский город превратился в «запретный». В свою очередь, палестинское население Яффы сознавало свою изоляцию, отрезанность от внутренних районов – его со всех сторон окружали растущие, как грибы, еврейские поселения и кварталы. Неизбежным результатом этой физической и социальной оторванности стало экономическое разделение, поскольку Тель-Авив пытался выживать самостоятельно и не хотел зависеть от старой торговой метрополии. В этом смысле строительство порта в Тель-Авиве было ответной мерой, реакцией на бойкот еврейских товаров в порту Яффы, а вынужденная необходимость приобретать товары в Яффе ускорила создание рынка ха-Кармель в Керем ха-Тейманиме и нового оптового рынка [154].

Каждое из этих новшеств воздействовало на баланс сил между двумя городами – мало-помалу Тель-Авив укреплялся, Яффа слабела. Близился момент, когда арабский город окажется в полной зависимости от еврейского.

Как Тель-Авив был воплощением еврейской национальной мечты в физической, архитектурной форме, так Яффа сделалась воплощением палестинской идеи. Именно по этой причине многие евреи (не только в Тель-Авиве, но и вообще в стране) стали смотреть на независимый и автономный статус Яффы как на нечто недопустимое. Для личностей вроде лидера военизированной группировки «Эцель» Менахема Бегина Яффа была не только помехой, которая в дальнейшем могла поставить под угрозу само существование еврейского государства, но также возможным арабским плацдармом и береговой базой для нападения на Тель-Авив и еврейское поселение.

По решению ООН от 29 ноября 1947 года, согласно которому страна была поделена между евреями и арабами, Яффе предоставлялся особый статус независимого палестинского анклава на территории будущего еврейского государства. Но всего лишь пять месяцев спустя, 25 апреля 1947 года, Яффа была атакована, и к моменту капитуляции (это произошло 13 мая) город оказался сильно разрушен.