Майкл Джонсон - Золотая лихорадка. Как делают олимпийских чемпионов

– Когда он в молодости занимался велоспортом, он хорошо понял природу выносливости и то, как следует ее правильно применять. Приблизительно в течение года он постоянно приходил на мои тренировки, во время которых просто молча сидел и слушал. Постепенно он пришел к выводу, что все, что он видел и слышал, не приносило никакого результата. Даже несмотря на то, что многие говорили о том, что Себастьян бегает быстро, на каждой тренировке ему казалось, что я бегу медленно. Он был хорошим инженером, поэтому начал задавать себе самые основные вопросы, пытаясь найти на них самый правильный ответ. Вскоре он стал полностью одержим этим.

В течение следующих пяти лет мой отец превратился в опытного и зрелого тренера. Он фактически с закрытыми глазами мог тренировать меня.

Он стал очень умным. Как хороший инженер, он понял, что не нужно быть самым великим физиологом в мире для того, чтобы создать хорошую спортивную команду. И что самое главное – он никогда не боялся трудностей. Когда он планировал тренировочный график и я задавал ему различные вопросы, он мне все подробно объяснял.

Начав свою тренерскую карьеру как стратег и закончив ее как победитель, на соревнованиях он всегда, словно на автопилоте, просто сидел и наблюдал за тем, что происходит. Он всегда знал, что благодаря правильному тренировочному процессу спортсмен становится зрелым. Его самой большой гордостью стал один случай, когда мы с ним по каким-то причинам были не в состоянии видеться несколько дней.

«Что ты делал на тренировках в эти дни?» – спросил он меня, когда мы, наконец, созвонились по телефону.

«Это фантастика! – сказал он мне, после того, как я рассказал ему о своих действиях на тренировках. – Ты сделал именно то, что я бы потребовал от тебя, если бы был рядом. Теперь я вижу, что приблизительно восемьдесят процентов моей работы сделано».

«Перед Олимпиадой 1984 года в Лос-Анджелесе я самостоятельно тренировался в Чикаго. Мы не виделись с ним в течение трех или четырех недель, и когда он прилетел туда, то сразу же попросил меня выйти на беговую дорожку. Это было приблизительно за неделю до старта. Я должен был сделать около четырех или пяти забегов по 400 метров с интервалом приблизительно в минуту между ними. Уже после третьего забега он сказал мне: «Достаточно, ты в прекрасной форме. Пойдем съедим по гамбургеру».

Отец Себастьяна понял, что необходимая работа была проделана и больше ничего делать не нужно. Он даже использовал в такой ситуации то же самое выражение, которое всегда использовал мой тренер Клайд.

– Сено на своем месте – в сарае, – любили говорить они оба.

Клайд, который стал моим тренером в 1986 году, когда я только окончил среднюю школу, и был им вплоть до конца моей спортивной карьеры в 2000 году, тоже разделял философию отца Себастьяна Коу.

– Как ты думаешь, чем мы будем заниматься сегодня? – спрашивал он меня перед каждой тренировкой.

Это была проверка. Если я отвечал неправильно, Клайд объяснял мне, почему мы не будем заниматься этим, а будем делать именно то, что запланировал он. Это очень помогало мне как спортсмену, поскольку, когда я знал заранее программу тренировки, я намного лучше выполнял свою работу.

Для меня Клайд, которому сейчас уже за семьдесят лет, был не просто тренером – он был моим учителем. Ведь он принимал меня не только с моими способностями, но и с моими проблемами. Иногда я говорил ему:

– Почему мы занимаемся этим? Я думал, что сегодня мы будем делать совсем другое.

Тогда он обязательно спрашивал меня, почему я так решил. Потому что иногда мой ответ действительно был важен для него. В общем, мы были партнерами и всегда прислушивались к мнению друг друга.

Мои отношения с Клайдом очень похожи на отношения Себастьяна Коу с его тренером, который к тому же был его отцом.

– Он создал такую структуру моей подготовки, в которой учитывались любые мелочи, – вспоминает Себастьян. – Оглядываясь назад, я прекрасно понимаю, что за первые пять лет нашей работы я не сделал многих вещей, которые обязательно сделал бы чисто инстинктивно, если бы его не было рядом. А это могло привести меня к сильному перенапряжению.

Надя Команечи считает, что половина всех ее заслуг на гимнастическом помосте принадлежит ее тренеру.

– Я всегда говорила и говорю, что смогла добиться успеха лишь благодаря тому, что мне посчастливилось встретиться с таким прекрасным тренером, как Бела, – говорит она. – Я думаю, что, если бы его не было рядом со мной, у меня ничего бы не получилось. Когда вам семь или восемь лет, вы еще не понимаете, что вам необходимо делать, поэтому нужен человек, который объяснит вам все это. Для меня он всегда был отличной движущей силой. Основной чертой, которая отличала его от других тренеров, было то, что он знал, как добиться того, чтобы в самый важный момент его гимнаст показал свое лучшее выступление. Если на тренировке вы демонстрируете идеальное выступление, а через два месяца на Олимпийских играх не можете его повторить, значит, что-то не так. Вы должны его демонстрировать в нужное время. Рост вашего результата напрямую зависит от вашего мастерства, и тренер должен знать, как этого добиться. Конечно, вы не можете оставаться на одном месте в течение года. Если за сезон вы принимаете участие в двух или трех крупных соревнованиях, вы заметите, что ваши результаты растут и падают, снова растут и снова падают. Это стандартная ситуация. Поэтому ваш тренер должен все рассчитать именно так, чтобы в самый важный момент вашего сезона у вас как раз был рост.