Ирвин Уэлш - Trainspotting

У Джонни были Рэйми и Элисон. Эли варила. Это вселяло надежду.

Джонни пустился в пляс перед Элисон и пропел ей серенаду:

- Эй, красо-отка, что ва-аришь так кро-отко?.. - Он развернулся к Рэйми, который стоял на стрёме у окна. Рэйми мог обнаружить сыщика в уличной толпе, как акула способна учуять пару капель крови в океанской воде. - Поставь какой-нибудь музончик, Рэйми. Меня тошнит от этого нового Элвиса Костелло, но он засел у меня в голове. Ёбаный колдун, я гребу.

- Двусторонний легавый штепсель к югу от Ватерлоо, - сказал Рэйми. Этот мудак вечно суётся со своей левой, дурацкой пургой, которая так заёбывает мозги, когда ты на кумарах и пытаешься раскрутить его на дрянь. Меня всегда поражало, что Рэйми так плотно сидит на гере. Он немного напоминал моего другана Картошку; я всегда считал их классическими кислотниками по темпераменту. Дохлый вывел теорию, что Картошка и Рэйми одно и то же лицо, потому что они охуительно похожи друг на друга, но их никогда не удаётся увидеть вместе, хотя они бывают в одних и тех же местах.

Этот неврубной ублюдок нарушил золотое правило торчка, поставив "Героин", ремикс на "Rock 'n' Roll Animal" Лу Рида, который ещё напряжнее слушать в таком состоянии, чем оригинальную версию из "The Velvet Underground and Nico". В той версии, по крайней мере, нет джон-кейловского скрипучего пассажа на альте. Это было выше моих сил.

- Не заёбывай, Рэйми! - заорала Эли.

- Палка в шузе, вниз по реке, стряхни, беби, стряхни, детка... варёная улица, палёная улица, мы все мертвецы, белое мясцо... хавай бит... - Рэйми разразился импровизированным рэпом, тряся задницей и вращая белками.

Затем он наклонился над Дохлым, занявшим стратегическую позицию рядом с Эли и не отрывавшего глаз от содержимого ложки, которую она нагревала над свечой. Рэйми подтянул к себе фейс Дохлого и смачно чмокнул его в губы. Дохлый оттолкнул его, весь дрожа:

- Пошёл на хуй, пидорас!

Джонни и Эли громко заржали. Я бы тоже, наверно, рассмеялся, если бы не ощущение, будто все косточки моего тела одновремено сжимают в тисках и пилят тупой ножовкой.

Дохлый схватил Эли за предплечье, очевидно, чтобы забить себе место в очереди, и нащупал вену на её тонкой бледной руке.

- Хочешь, чтобы это сделал я? - спросил он.

Она кивнула.

Он опустил ватный шарик в ложку и подул на него, а затем втянул через иглу примерно пять кубов в цилиндр шприца. Он нащупал большущую пиздатую голубую вену, которая проходила почти через всю руку Эли. Он проткнул кожу и медленно впрыснул ширку, а затем втянул кровь обратно в баян. Её губы дрожали, пока она смотрела на него пару секунд молящим взглядом. С мерзким, ехидным, гадостным выражением лица Дохлый отправил весь этот коктейль в её мозг.

Она откинула голову, закрыла глаза и открыла рот, испустив сладострастный стон. Теперь взгляд Дохлого стал невинным и полным удивления, как у ребёнка, который рождественским утром нашёл под ёлкой целую груду подарков в пёстрых обёртках. Они оба были необычайно прекрасны и чисты в мерцающем свете свечи.

- Это лучше любой палки... лучше любого самого классного хуя... сказала Эли очень серьёзно. Это расстроило меня до такой степени, что я нащупал свои гениталии под штанами, чтобы убедиться в том, что они на месте. Противно, конечно, самого себя ощупывать.

Джонни протянул Дохлому свою машину.

- Ты получишь дозняк, но при условии, что ширнёшься этим баяном. Сегодня мы играем в "веришь-не веришь", - он улыбался, но не шутил.

Дохлый покачал головой:

- Я не ширяюсь чужими иглами и шприцами. У меня есть свой.

- Но это же не по-компанейски! Рентс, Рэйми, Эли, что вы об этом думаете? Или вы хотите сказать, что кровь Белого Лебедя, кровь Матери-Настоятельницы, заражена вирусом иммунодефицита человека? Я оскорблён в своих лучших чувствах. Значит так, или ты ширяешься моим баяном, или не ширяешься вовсе, - он расплылся в карикатурной улыбке, выставив ряд гнилых зубов.

Я никогда не слышал, чтобы Джонни Свон так говорил. Только не Свонни. Никогда в жизни, блядь! В его тело вселился какой-то злобный демон, отравивший его разум. Этого персонажа отделяли миллионы миль от того добряка, каким я когда-то знал Джонни Свона. Все называли его славным парнишкой, даже моя матушка. Джонни Свон, помешанный на футболе и настолько добродушный, что его всегда оставляли стирать одежду после игры в "файвс" в Медоубэнке, и он никогда, слышите, никогда не жаловался.

Я пересрал от того, что мне не дадут ширнуться:

- Ёб твою мать, Джонни! Хули ты гонишь? Ты чё, ни хера не врубаешься? У нас при себе баблы, бля.