Ольга Михайлова - Похоть

— Поздно. Уймись, я сказал. Есть куда более мерзкие вещи, ты просто в шоке, а то бы давно дошло.

Тэйтон остановился.

— Что дошло?

— Её убили, идиот. И это сделал кто-то из наших дорогих коллег.

— Зачем?

— А вот это действительно любопытнейший вопрос, — как-то по-женски нервно рассмеялся Хейфец. — Я, ты уж извини, не намерен помогать следствию, но самое-то главное, что у меня и подозрений-то нет. Кстати, это не ты её замочил, нет?

Его собеседник несколько минут молчал, не отвечая, но потом заговорил.

— Нелепость это всё, конечно, но теперь… — Тэйтон вздохнул всей грудью, — теперь я свободен.

— Я не сомневался, — голос Хейфеца звучал издевательски, — что эта мысль придёт тебе в голову довольно быстро, но если у тебя есть хоть капля мозгов…

— То что? — голос Тэйтона тоже странно помолодел, казался мальчишеским.

— А то, что первый подозреваемый в убийстве жены — это всегда муж, и тебе следует пока выбросить все подобные мысли из головы, по крайней мере — на время следствия. Надеюсь, в этой глухой провинции не найдётся профессионального следователя, и всё можно будет спустить на тормозах.

Хэмилтон видел, как оба прошли мимо него в гостиную, и вернулся к Галатее, точнее к тому, что теперь осталось от неё. Странно, но он точно окаменел и почти не чувствовал потери, в горле стоял ком, мешая прорваться эмоциям. Однако уединившись у себя в спальне, Стивен зарыдал — истерично, по-женски. Все казалось ненастоящим, каким-то зловещим абсурдом, но алогичность случившегося не умеряла гнетущую тоску, сжимавшую его горло. Галатея! На миг ему показалось, что он спит и видит кошмарный сон, но стоит ему проснуться, как он поймёт, что эта смерть не имеет ничего общего с действительностью. Она жива, жива, жива, бормотал он. Но сон не таял, и Стивен никак не просыпался от гнетущего сна, где всё то, что составляло смысл его жизни, теперь было уничтожено, убито, злобно раздавлено.

Полиция тем временем прибыла, и первое время казалась, что надежды Хейфеца оправдаются. Полицейские сновали по саду и дому, снимали труп со вспышками, даже не задавая вопросов. Следователь, длинноносый грек с миндалевидными глазами, появился четверть часа спустя. Он назвался Эммануилом Аманатидисом, хотя Сарианиди называл его Манолис. Спиридон тихо сказал Гриффину, что это самый лучший следователь в местном Отделе криминалистики, к тому же — его приятель, после чего, хоть грек прекрасно говорил по-английски, Спирос заговорил с ним на родном наречии. Он тараторил, не умолкая, минут десять, то и дело возводя руки к небу и делая удивлённое лицо.

Хэмилтон, услышав сирену полиции, спустился в гостиную, где сразу отошёл к стене и присел на диван. Боль после слёз притупилась, как замороженный зуб, и теперь Стивен был в полном недоумении. По его мнению, Галатею убили Тэйтон и Хейфец, потому что Тэйтон влюблён в Долорес Карвахаль и хотел на ней жениться. Хейфец был его сообщником. Но сама смерть Галатеи была настолько страшной, что Хэмилтон усомнился в этом. Хейфец, в его понимании, был способен на все и легко мог отравить женщину, но размозжить ей голову? Это как-то не вязалось с ним. А вот Тэйтон с его силищей, да, он легко мог в приступе гнева ударить жену, а после умело прикинуться ни в чём не повинным. Но как он мог прокрасться на виллу и проделать всё так незаметно?

Но что Тэйтон пытался убрать? Какую улику? Нет, что ни говори, а это их рук дело. Нет большего бесстыдства, чем выдавать за правду утверждение, ложность которого заведомо известна, но Хейфец на это вполне способен. Актёр он превосходный. Сейчас мерзавец начнёт лгать, утверждая, что ни в чём не повинен.

Тут настроение Хэмилтона резко ухудшилось. Здесь, в экспедиции, все зависят от Тэйтона, он спонсирует раскопки. Никто из них, даже если кто-то сам, своими глазами видел, как Тэйтон разбил жене голову, никогда не скажет об этом: Гриффин покроет его, чтобы избежать скандала в колледже, кроме того, ему самому такие раскопки никогда не оплатить. И ведь находки-то, находки! Они могут прославить их всех, и ради того, чтобы продолжать работу, они покроют убийцу. Покроет его и Карвахаль, ведь Арчибальд явно с ума сходит по его сестрице. Лану и Бельграно, если что и знают, тоже будут молчать. Разве что Винкельманы… но что они знают? Винкельман не вылезал из раскопа с утра до вечера, его жена — тоже вся в науке. Ну а Сарианиди, безусловно, тоже сделает всё, чтобы раскопки продолжались, и виновного не нашли. Он не любит проблем.