Кристина Ричи - Сломанный цветок

– Матео, прошу, хватит истерить. Никто не узнает! А вот голос оставь этот. Хорошо вышло, – я начинаю покашливать, чтобы вернуть мой собственный голос, а не писклявый от эмоций.

– У всех нормальные сестры, у меня же такая мелкая г… – сестра меня толкает в двери салона Теодора, не давая договорить.

Я запинаюсь и падаю на диван, хватаясь за зелёный, расшитый золотыми нитками плед. Поднимаю свои глаза на огромного бородатого темнокожего мужика.

Он направляет на меня ножницы, зажатые между пальцев. Это напоминает фильм «Эдвард руки–ножницы», очень показательно.

Медленно оглядываюсь назад, хоть это и выглядит верхом кретинизма. Позади дивана – белая стена в блёстках и плакатах разных звёзд. Ничего больше.

Эти двое в сговоре начинают ржать в голос над моей реакцией, а затем приветствуют друг друга, обнявшись и танцуя странный танец пингвинов.

Я попал в самое пекло, эпицентр ужаса.

– Вы серьёзно? Танец кого? Пингвина? – поднимаю глаза к потолку и накрываю голову руками.

– Ты не поймёшь, это же легенда. Ты не узнал? Чарли Чаплин так ходил, – они вдвоём пытаются мне что–то доказать.

– Он не танцевал танец пингвинов. И ты собираешься ехать на батл и соревноваться с лучшими танцорами штата? – обращаюсь к сестре, которая себя переоценивает.

– Заткнись, Матео Эрнандэс, – Мирея обиженно поджимает губы и падает, выпрямив ногу на диване.

Черт, я обидел её.

Она ведь побеждала на разных батлах, и вся её жизнь – это танцы.

Хип–хоп в её крови, неизвестно от кого, но точно присутствует в генах.

– Прости. Ты классно танцуешь. Кроме танца пингвина, но это всё из–за больной ноги, – её улыбка мне всегда поднимает настроение.

Теодор шепчет ей что–то на ухо, пока я рассматриваю плакаты. Зависаю на Аврил Лавин. Её стиль принимали даже критики. Она потрясающая.

– Думаю, ему подойдёт. Принимайся за работу. Я приковыляю позже, принесу вам кесадилью веган стайл.

– Я хочу нормальную. Можно мне без веган стайл? – не успеваю выкрикнуть, как сестра, прихрамывая, уже закрывает за собой дверь.

– Ну что, парень, пойдём, сделаю из тебя звезду. Будешь лучше Джулии Робертс из фильма «Красотка», – строит глазки мне этот огромный волосатый мамонт под два метра ростом. Как такому мужику пришла идея открыть свой салон красоты?

– Мне лучше без Джулии Робертс. Через две недели я вернусь к своей жизни, – присаживаюсь в кресло, мамонт меня оборачивает в чёрный кокон ткани. Ткань плотная и не дышит, я потею и, кажется, экстренно худею, пока он красит мои волосы. Они отросли до лопаток. После смывки я вижу в зеркало пепельный блонд, что отдаёт немного розовым на солнце. Он отстригает длину почти до плеч и делает небольшую косую чёлку набок. Мои брови и ресницы красят немного темнее, но смотрится натурально. Брови светлые, а вот ресницы почти чёрные. Глаза стали ярче. Надеюсь, этот мамонт сможет вернуть всё на место, когда я вернусь домой.

– Ты просто прелесть, почти звезда из фильма «Лишний багаж» с сексапильной Алисией Сильверстоун, – восхищаясь своим шедевром болтает мамонт.

– Спасибо, – мило улыбаюсь.

– Депиляцию всего тела сделаем перед отлётом, чтобы на дольше хватило.

– Кого хватило?

– Гладкости, дорогой, – отвернувшись, уходит.

Через минуту ко мне выходит женщина с узким разрезом глаз и принимается пилить и шоркать мне ноги и ногти, после берётся за руки и ногти на руках. Никакого яркого цвета. Только прозрачный лак и френч. Мирея приносит еды, как и обещала, и осыпает комплиментами мамонта.

Мне что–то еще два часа делают с ресницами. Они становятся ярче и более длинными.

– Я такая красивая или это мой брат такой секси? – раскидывая руки радуется Мирея.

– Заткнись. Мне точно конец.

Меня даже не пустят в рай. Это провал.

– Сам заткнись и веди себя уверенно. Я никогда не устраиваю истерик и самобичевания на публике. Голову поднял… подняла и пошла от бедра, – смеясь, издевается эта мелкая пакость.

– Приготовь мне вещи и список имён.

– И ещё, Теодор, ты с нами в одной тюремной камере, если что…

Матео

За неделю я почти высох, у меня появились торчащие косточки. Моё тело было подвергнуто тотальному облысению, и это чертовски больно. Я два раза падал в обморок. Что ж, мой болевой порог оказался никчёмным. Теодор перепугался даже больше, чем я.

Сжимаю в руке билет на самолёт, и вот Мирея складывает в чемодан легкую пижаму для меня.

Текст для стандартных ответов на любые вопросы она мне выписала в блокнот. Имена и фото всех, кто может встретиться мне на благотворительном ужине и сборе участников предстоящего мега–батла за звание «Лучшего танцора штата Калифорнии», тоже. Всё это состоится в Сан–Франциско. Мне нужно только два дня побыть на камерах и улыбаться фотографам для идентификации участников.