Кощеева Юлия - Ловушка для «мальчика»

Включаю свет, обхожу однокомнатную клетушку. Два дивана, кресло-мешок и моё любимое кресло из тёмного ротанга – шар-гнездо-качели на цепи. Люблю там прятаться после работы, играть на приставке, в общем, релаксировать.

У окна замызганный стол с ворохом музыкальных и видеодисков и всяким мусором, моя чёрная керамическая кружка с рисунком, имитирующим кровавые потёки, пристроилась на краю. На стене и полках фотографии. Живой отец, мама, обнимающая Леру. Мои фото с многочисленных фестивалей и турниров по танцам.

Я, красивый, счастливый, рот до ушей, щегол, блин. Пара грамот, медали и кубки из прошлой жизни.

Зачем Лерка всё это хранит? И где здесь можно камеры установить? Уёбок, здесь даже повернуться тесно. Хм. Ладно, уроду нужна игра по его правилам? Да сколько угодно.

Беру в руки телефон, иду на кухню, по дороге ударяюсь пальцем ноги об угол, шиплю: больно-то как. Растираю рукой несчастный мизинец, включаю свет на кухне, ставлю чайник, сажусь на подоконник, отодвинув пустую грязную сковородку. Вздыхаю: жрать нечего. Разглядываю унылый пейзаж постсоветского двора из окна. Темно, только огоньки и редкие фонари, да, тот ещё райончик.

Стоило только на том конце трубки ответить, я подаюсь вперёд, расправив плечи, с улыбкой на лице, искуситель, вот же натура кобелиная, знаю, что Машка не видит, но всё равно сверкаю зубами.

– Ало, Мария? М-м? Буду рад встрече, ну ты же знаешь, больше народу – веселей в постели, конечно… можешь… ага, аттракцион невиданной секс-выносливости, устроим эксперимент. Ну, ты же знаешь, я всегда «за». Жду, милая.

Вечер будет насыщенным. Кладу трубку, начинаю медленно раздеваться, обходя квартиру. Если есть камеры, пусть любуется, нужна блядь – буду блядью.

Подхожу к зеркалу во весь рост.

На меня в отражении смотрит голый парень. Широкие плечи, рельеф мышц, плоский с кубиками торс, длинные ноги, покрытые светлыми волосками, надо привести их в порядок, бесит эта волосатость, а так – чудо, как хорош. И кому такая красота достанется? Провожу ладонями по голове, взъерошив светлые отросшие локоны, разглядываю лицо. А что, вполне рабочее личико, усмехаюсь. Твёрдый подбородок, высокие скулы, прямой нос. И моя фишка: зелёные блядские глаза, сверкающие из-под чёрных ресниц, широкие брови домиком и пухлые капризные губы. Провожу по губам кончиком языка: я милашка.

Внимательно и придирчиво оглядываю своего двойника и отправляюсь в душ. Долго с упоением чищу перышки, избавляюсь от волос на ногах и в подмышках, тщательно бреюсь – красота. Намываю член, он моя гордость: идеальная форма, аккуратная нежно-розовая головка, венки проглядывают сквозь кожу, не большой, но и не маленький, как раз для минетов. Мои девочки всегда в восторге прикасаются к нему язычками и губками. М-м… возбуждаю себя и кончаю – хорошо.

Блядь… что я делаю? Ах да, играю по чужим правилам с оглядкой на свои. Ему же нравилось смотреть, как я себя ласкаю? Тогда покажу ещё, как меня ласкают. Кое-какие уроды считают мою семью колыбелью шлюх, будет ему шоу, закачается. Как может отомстить человек, лишившись всего? Страшно! Я всегда был любимцем дам, но никогда не пользовался своим влиянием ради выгоды или денег. Слишком мужчина для альфонса, мне подобное в голову не приходило, даже когда без денег сидел, нет, моё тело – только моё. Это то, что даёт мне ощущение свободы, власти, и теперь какой-то ублюдок считает, что может отнять всё это? Забрать мою свободу и власть, как проделал это с сестрой? Нет, у меня большое преимущество: я не Лерка, влюбленная дурочка, я Артем – любимчик женщин, не гей и не би.

В тот раз я поддался насильнику, да, из любопытства, чего уж там. Но раз случилось – стоило пройти до конца, почему нет. Учась в Англии, я стал спокойно относился к подобным связям. Повзрослел, наверное, или был слишком занят своими экспериментами. В тот день я был пьян, да и что уж, этот урод всё же знал, что делает, и я поддался, потому что о продолжении речи не шло. Да и какое продолжение может быть с тем, кому на тебя, в общем-то, пофиг? Попробовал, понял, что не моё, и всё, делов-то. Милые женщины дают мне мою силу и уверенность, я мужик, а Алекс – сука и ублюдочный псих, ему меня не сломать, если не смог тогда, то теперь тем более.

Я никогда не лгал и был открыт в отношениях, мои женщины знали, что пока я с ними, они самые любимые, и вся нежность и забота только им. Я не разбивал сердца, не насиловал и выбирал тех, кто был согласен на такие лёгкие и свободные отношения. Мне в голову не приходило обидеть и посмеяться. Сломать, растоптать – нет, только не моих малышек. Они это знали и дарили мне свою любовь и нежность. Ха, помню даже, Машка как-то назвала меня Богом Любви: «Ты, Тём, как солнечный зайчик: с тобой тепло и светло. Солнечные зайчики не могут принадлежать кому-то одному, они для всех. Ты Бог Любви, а мы твои жрицы».