Елена Рахманина - Разрушу твою жизнь

– Уверен?

И снова действие. Почти механические движения спазмированных мышц, а спусковым механизмом стал страх.

На меня набросился охранник. Но всё же обойма была опустошена на одну пулю.

Не знаю, что произошло. Достигла ли пуля цели, или, когда меня повалили на пол, траектория сместилась. Но удачно или фатально – вот в чём вопрос. Потому что я провалилась в приятную пустоту. В оглушающую темноту.

Я выползла из обморока со стоном. Открыла слипшиеся от слёз глаза. И обнаружила себя на вонючем матрасе. От него разило потом и другими биологическими выделениями.

– Очнулась? – раздался женский голос.

Попыталась сфокусировать взгляд в полумраке. Напротив, совсем рядом на узкой кровати, подобной моей, сидела девушка. И наблюдала с усмешкой за мной.

Не симпатичная. Юная, но измождённая. С глазами, уставшими от жизни.

Попробовала подняться, и на меня обрушилась ужасная, давящая боль, пригвоздившая тело обратно на вонючий матрас. Я прикрыла глаза, перестав шевелиться. Не имея возможности сдерживать стон. И только это немного дало боли отойти.

– Где я? – нечленораздельно интересуюсь.

– Ты в борделе. Скоро клиенты к тебе придут.

В глазах потемнело от дурноты. Попробовала восстановить дыхание. И через тошноту приняла вертикальное положение. Не лучшее время отключаться.

Зрение обманывало. Показывая не одну соседку, а троих. И я сидела, пялясь на неё, пока изображение не перестало троиться.

– Как отсюда выбраться? – спрашиваю, сжимая руками пульсирующие от боли виски. Словно голову сдавливает стальной обруч. И чем дольше я в сознании, тем туже.

– Никак. Это невозможно, – флегматично отвечает соседка ровным голосом. Без тени сожаления. Она сдалась. Сломалась. Смирилась со своей участью.

– А ты здесь давно? – поднимаю на неё взгляд сквозь пелену слёз. Голос сухой, как осенняя листва.

Во рту мерзкий металлический привкус. Провела языком по зубам. Выдохнула. Все на месте. Хотя, наверное, гости этого заведения были бы рады девице с обнажёнными дёснами. Безопасно и удобно. Тряхнула головой, чтобы избавиться от мерзких мыслей, и тут же об этом пожалела. По щекам полились слёзы дикой, оглушающей боли.

Ушло ещё некоторое время на восстановление. Сцепила с силой зубы, чтобы не застонать. Рассматривая новую знакомую.

На руках следы от уколов.

Мне редко в жизни становилось страшно. Должно быть, всё же инстинкт самосохранения у меня так и не развился, оставшись в зачаточном состоянии. Но сейчас я испытала это редкое для себя ощущение. Холод сковал каждую венку в теле, заставляя мышцы одеревенеть. Хотелось сбежать отсюда любыми путями. Потому что меньше всего в этой жизни я желала повторить путь матери.

– Три года, – раздаётся меланхоличный голосок.

Я прикидываю, что она моя ровесница, и от нетрудных математических расчётов становится мерзко. Её держат тут животные.

Дверь резко распахнулась. Я вздрогнула от неожиданности. И очень медленно перевела взгляд на вошедшего. Не убила я наркобарона. А жаль. Здоровёхонький.

Встал вплотную, изучая меня с засунутыми в карманы брюк руками. Едва ли не тыча пахом мне в лицо.

– Ну что, нравится новое жилище? – усмехается, радуясь моему разбитому состоянию.

– Пошёл на хуй, – отвечаю на удивление чётко, хотя с трудом справляюсь с языком, который, казалось, опух во рту.

Мужчина, чьего имени я даже не знала, опустился чуть ниже, пытаясь поймать мой взгляд. И я посмотрела на него, чтобы утонуть в море безразличия.

Он творит это со мной не потому, что ненавидит. А потому что может. И желает проучить. Наказать за то, что обвела вокруг пальца.

– По этому направлению ты будешь ходить часто и долго. Пока не сдохнешь здесь. Я попросил тебя не щадить. Тебя затрахают до смерти. Как тебе такая перспектива? Даже интересно, скольких мужиков ты выдержишь. А потом тебя выбросят на помойку, как мусор. И ты там будешь доживать последние часы. Нравится моя идея?

Он говорил и говорил, заставляя мои жилы скручиваться в жгут. А я строила план побега, хотя совершенно не представляла, где нахожусь. Сколько здесь охраны. Как расположены комнаты и в какую часть города меня засунули.

Поможет ли мне кто-нибудь, удастся ли мне спастись или его угрозы исполнятся? Думать об этом хотелось меньше всего. И я отодвигала страшные мысли от себя подальше. Нельзя сдаваться. Никогда нельзя сдаваться.

Должно быть, во время его спича я упала в обморок или отключилась. Не знаю. Но в следующий раз меня приводили в себя нашатырём.